Читать «Алкины песни: Трудные дни. Макарыч. Бухгалтер» онлайн - страница 5

Скороходов больше всего страшился семейных сцен. Когда молчать было уже нельзя, он робко, краснея и заикаясь, проговорил:

— Верочка… Я, конечно, далёк от мысли заподозрить тебя, но слухи… Надо тебе взять себя в руки…

Он сам чувствовал, что говорить следовало другое, может быть, более жёсткое и обидное, а у него не хватило смелости. Но даже и эта фраза, произнесённая извиняющимся голосом, вызвала целую бурю. Вера Николаевна упала на кровать лицом вниз и зарыдала:

— Господи! И ты ещё подозреваешь меня… Ты, кому я посвятила всю свою жизнь…

Скороходов стоял посредине комнаты, растерянно смотрел на плачущую жену, маленькую, обиженную. Ему стало жаль её, в груди защемило. Он отвернулся и стал смотреть в окно. Но так ему было ещё труднее. Он не выдержал, подошёл к ней, опустился возле кровати на колени и стал целовать её горячие мокрые щёки, растрёпанные волосы.

— Я погорячился, Верочка, прости меня. Я верю тебе, верю…

— Вот видишь… Сначала обидишь, а потом… — капризным голосом проговорила Вера Николаевна и успокоилась. Успокоилась до удивления быстро…

Больше Скороходов не говорил с женой об этом, хотя знал, что Вера Николаевна его по-прежнему обманывает. Он ни с кем не делился своим горем, страдал молча. Если выдавался свободный вечер. Скороходов долго и бесцельно бродил по городу, потому что домой идти не хотелось. Бродил и невесело размышлял, что семейная жизнь не удалась, что Вера Николаевна оказалась ветреной женщиной, что она никогда, никогда уже не исправится…

В прихожей послышались шаги. Шурша новым платьем, вошла Вера Николаевна и на секунду замерла у двери, как бы удивляясь, что муж вернулся. По её уставшему красивому лицу пробежала тревожная тень. Скороходов бросил на неё взгляд и отвернулся. Он впервые ощущал в себе странное равнодушие, впервые посмотрел на жену, как смотрят на улице в лица случайным прохожим. Вера Николаевна почувствовала это, стала молча снимать шляпку. И за те секунды, пока снимала, каким-то чутьём поняла, что муж знает всё, что он, видимо, слышал её разговор с Грохальским на скамейке, что оправдываться сейчас бесполезно. Она бросила через всю комнату на кровать шляпу, прислонилась к стене, крепко закусила нижнюю губу.

— Ну? — спросила она, прищуривая глаза.

Скороходов молчал. «Сейчас, сейчас я тебе всё выскажу, всё… хватит мучить меня», — лихорадочно думал он, подыскивая в голове наиболее обидные и тяжёлые слова, чтобы бросить ей в лицо. Но таких слов почему-то не оказалось. Он беспомощно, совершенно не к месту рассмеялся и проговорил:

— Я всё… всё слышал…

— Знаю, — спокойно сказала Вера Николаевна.

— Ну вот, видишь… — только и нашёлся что ответить Скороходов. Он хотел ударить её резким и тяжёлым словом, а проговорил что-то невнятное, жалобное.

Вера Николаевна брезгливо поморщилась.

— Вот видишь… — повторил Скороходов. — Ты уже не любишь меня.

— Ты давно это знаешь, — так же холодно и спокойно проговорила Вера Николаевна.