Читать «Алкины песни: Трудные дни. Макарыч. Бухгалтер» онлайн - страница 14

— Шутка судьбы, — хитро улыбаясь, заявил Вася Говорков, когда ему кто-то пытался доказать, что выбор профессии не может быть случайностью. — В душе я бухгалтер.

Конечно, Вася шутил. Но эта необдуманная шутка причинила ему много неприятностей.

Дело в том, что Вася терпеть не мог счётных работников. С высоты своего шофёрского положения он смотрел на них с некоторым превосходством. Но прошлым летом случилось непредвиденное: к счётным работникам он стал питать, я бы сказал, уважение. Собственно, не ко всем, а к некоторым. Если ещё точнее сказать — к одному из них.

И надо же было кому-то на базе пронюхать это. Шофёры — народ весёлый, ради шутки, как говорят, не пощадят отца родного.

Разговор начинался всегда издалека, как будто с безобидных вещей.

— Везёт тебе, Вася, — говорил какой-нибудь шофёр, улыбаясь во весь рот. — В этом месяце опять сто семьдесят процентов нормы отбухал.

Васю вводила в заблуждение эта широкая улыбка, он тоже смеялся, вытирал промасленной тряпкой руки и отвечал:

— Это случайно.

В разговор обычно вмешивался ещё кто-нибудь из шофёров:

— Там, в конторе, тебе, Вася, наверное, неправильно процент выработки подсчитали.

— То есть как это неправильно? — возмущался первый шофёр.

— Я знаю две великие науки, где ошибки исключены.

— Это какие же науки?

— Статистика и бухгалтерия.

При этом собеседники щурили глаза и смотрели на Васю исподлобья. Вася не выносил этих взглядов, что-то отвечал, вроде: «но, но, полегче на поворотах» или «не ту скорость включил», и отходил прочь.

Надо вам сказать, что Вася был не из робких. На собраниях, бывает, так разнесёт начальство, что сам Терентий Павлович, управляющий Токсуйским отделением «Союззаготтранса», побаивается Говоркова. Сидит, бывало, Терентий Павлович в президиуме и всё на Васю поглядывает: выступит или нет? А когда Вася идёт к трибуне, так Терентий Павлович опускает глаза на зелёную скатерть и почему-то начинает часто гладить лысину.

— А здорово ты его, Вася, — загудят ребята, когда Говорков, сойдя с трибуны, втиснется в их круг. — Так и припечатал к месту.

Ну, а здесь, значит, когда разговор заходил о бухгалтерии, он смущался, краснел даже, хотя мне, как его другу, стыдно об этом говорить, и уходил. Но шофёры знаете ведь что за народ! Не отпустят, пока окончательно не добьют человека.

— Что это он? — спрашивает один из них, Петя Кравцов, который в прошлом году отрез на костюм получил в виде премии. И спрашивает так, чтобы Васе всё было слышно.

— То есть как что? Переживает человек.

— Ты скажи, нежная душа!

— Дело не в душе, а в бухгалтере.

— В каком бухгалтере?

— А в таком, про которого он сам сказал: «В душе у меня бухгалтер». Забыл, что ли?

Я, как Васин друг, пытался было доказать, что Вася говорил не так. Да где там? Меня же обвинили в том, что я не дорос до понимания шофёрской психологии. А Петя Кравцов, мой тезка, так тот прямо заявил:

— Эх, брат, не твоего ума это дело.

Я что? Я не обижался… А Вася всё это слышал и нервничал. Я было хотел поговорить с Васей по-товарищески, а он как ощетинится: