Читать «Час отплытия» онлайн - страница 162

— А Василь Денисыч, матросы?

— Ах, шельма! — Коля затряс кистью, задул на пальцы, облитые кипятком из чайника, да тут же и ответить успел: — А ты че, не слыхал, как ночью, около часу, капитан объявлял: «Боцману и палубной команде поднять кранцы, уложить стрелы по-походному, все крепить по-штормовому», не слыхал?

Витос отрицательно помотал головой, взял кружку из «амбразуры», понес к ближайшему столу. Это значит, я так быстро уснул, подумал он, тая от воспоминаний и чувствуя прихлынувшую к лицу горячую волну, и так крепко спал, видно, что добудиться не могли.

Витос сейчас понял, что боцман и матросы пожалели ночью его сон.

После чая он сходил в подшкиперскую, где по утрам Василь Денисыч всегда делал разводку, но дверь оказалась на замке, а за дверью, слышно было, мерно каталась с борта на борт пустая бочка. Витос поднялся на спардек и с подветренного крыла пытался разглядеть море, шумно вздыхавшее под форштевнем, но кроме полупризрачной пены внизу, высвеченной бортовыми огнями, не увидел ничего. На наветренном крыле в момент пронизали его упругие струи колючего холода.

— Эге-ей, Великий океа-а-н! — запел он в черное небо, беззвездное, безлунное, просвистанное норд-остом, и неожиданно увидел и в нем жизнь, в этом жутком, ледяном небе: прямо над мачтой, над призрачным топовым огоньком, недвижно висела чайка. Она стремилась на ветер и реяла, распластав тугие, с изломом крылья, и когда опускалась порой к самому топу мачты (или это мачта вздымалась к ней в небо?), было видно, как вздрагивают прижатые под фюзеляжем легкого тела оранжевые лапки, как трепещут на шее маленькие перышки, как наивно и трогательно торчит ее клюв, а смородины глаз, не мигая, смотрят прямо в лицо неистовому норд-осту.

Завидуя чайке, Витос глядел на нее до тех пор, пока под особо яростным порывом ветра она не исчезла, взмыв в черное небо.

Когда Витос возвратился в каюту, радио, пропищав свои шесть сигналов, возгласило: «Двадцать три часа московское время».

Он вытащил из-под подушки развернутую посредине книгу. Называлась она «Мимо течет Дунай. Современная австрийская новелла». Он клюнул на название. Дунай, да не тот. Рассказ про его ровесницу Катарину, Кати, которая работала трактирной прислугой в Вене. В какое же она болото вляпалась! Один — богатый и щедрый, комплименты рассыпал, цветы дарил, второй, который «с серьезными намерениями», жених, мечтал слепить собственный дом, хозяйство и превратить Кати в рабочую лошадь. Ну, а богатый, соблазняя ее, мысленно называл сучкой и, конечно же, бросил бы, если б жених в конце рассказа не убил его ночью на дунайском берегу. Отняли лошадь, собственность, потому только и убил. Любви, ревности там и близко не было. Как не было и выхода из всего этого болота.

Однажды отец, когда Витос высказал ему свое мнение о судовой библиотеке, достал из рундука (разговор происходил в отцовской каюте) небольшую книжечку с красным парусником на синей обложке. Отец сказал, что всегда берет ее с собой в море. Это был Александр Грин, «Алые паруса». Витос поначалу разочаровался; он ведь смотрел фильм года два или три назад. Но раз уж все равно читать было нечего, книжку он взял. Вернувшись к себе в каюту, нехотя раскрыл, посмотрел картинки и начал читать. А через какое-то время перевернул последнюю страницу, удивился и пытался даже обидеться на автора за то, что написал такую короткую книжку. Впрочем, оказалось, и ее хватило, чтобы протабанить ужин. Такое на «Удаче» с ним случилось впервые, но он вовсе даже и не жалел об этом ужине, он снова и снова прочитывал разные хорошие места в «Алых парусах» и в конце концов спрятал драгоценную книжечку поглубже под подушку, чтоб почитать потом еще.