Читать «Час отплытия» онлайн - страница 120

— Тише! Вы мешаете мне работать.

— А что ж они идут и идут без очереди? — слышалось робко-возмущенное из угла коридора.

— Они, — четко чеканила Пятых, — идут по делу.

— А мы без дела? — не унимались в углу.

— Они, — Юлия Михайловна чуточку повышала голос, но в нем уже звучала угроза, — по служебному делу. Понятно? А вы, — и она пристально всматривалась в недовольного, — надо еще разобраться!

Хвост покорно смолкал, внеочередная личность юркала в кабинет и там, за плотно пригнанной дверью, шепотом решала с управдомом «служебные» вопросы. Решение нередко затягивалось, ропот возрождался, как огонек в тлеющих углях, и тогда вновь распахивалась дверь, и все повторялось сначала. Жители района, или жилмассива, как говорят в домоуправлениях, в большинстве своем боялись Юлии Михайловны почти мистически, как человека, наделенного непонятной, тайной властью. Когда она проходила по «своему массиву», ей улыбались заискивающе бабушки, кланялись подобострастно дедушки, ласково здоровались мамы, приподымали шляпы папы. А благополучно миновав ее, многие отводили душу шепотом: «С-стерва, чтоб тебе…» У тех же, кто с управдомом был неучтив в глаза, нередко (и никто тому не удивлялся) не ладилось в квартире со светом, водой, забивалась вдруг канализация. И тогда на квартиру виновника приходил техник домоуправления и предлагал платить штраф. И если жилец отказывался, являлась сама Юлия Михайловна со свитой из инженера, дворника, уборщицы и слесаря-сантехника. Тут уже по всей форме составлялся акт, и штраф взимался через райсуд. Расправляясь с нарушителем, Пятых невозмутимо изрекала: «А все оттого, товарищи, происходит, что вы унитаз используете как мусоропровод».

Однажды слесарь-сантехник Апрелев отказался подписывать такой акт, заявив, что «нарушитель тут ни при чем, потому что в подвале, под канализационной трубой-стояком он только что обнаружил кирпич». Жилец штрафа миновал, а сантехник Апрелев на ближайшем заседании месткома был лишен месячной премии «за беспорядок и отсутствие профилактики на участке».

Он проработал в домоуправлении год, но так и не научился принимать трехрублевые гонорары от жильцов за ремонт бачков, кранов и трубопроводов. Этот год был труднейшим в его жизни, потому что Сережке не было места в яслях, Тамара не работала, а он из своих восьмидесяти трех рублей (премиальных до конца работы он так и не увидел) платил алименты на Витоса. У маленького Сережки порой не было вволю даже простого молока. Это было страшнее всего. Именно в это время Александр Кириллович и получил от бывшей жены сразу три письма: на домашний адрес, на общежитие, в котором жил раньше, и на базу тралового флота, где работал до рождения Сережки. Все три послания были совершенно одинаковы и написаны в один и тот же день. «Уж не дворником ли ты устроился, что я стала получать по двадцать рублей алиментов? — язвительно спрашивала бывшая жена. — Мне известно, что на Дальнем Востоке даже дворникам платят больше. Знай же, что если ты потерял совесть, то я сама сумею найти источники твоих побочных доходов».