Читать «Тридцать дней за столом, или Бурная жизнь шелковичного червя» онлайн - страница 3

Будущий шелковичный червь впервые пускает в ход свои челюсти и за четверть часа прогрызает в оболочке окно в мир. Обычно он вылезает головой вперед. Но случается ему выходить и пятясь задом. В том и другом случае мы имеем дело с крохотной черноватой гусеницей длиной не более трех миллиметров и весящей едва полмиллиграмма. Согласитесь, скромная заявка. Наш червь волосат, как сапожная щетка, что не придает ему особого шарма.

Едва родившись, он начинает извиваться, стараясь при этом достать тутовый лист, дабы им (простите за каламбур) заморить червячка. Шелковод любезно подсовывает ему снедь, покрыв сверху слой тутовых листьев бумажной или тюлевой сеткой. Гусеницы принимаются за трапезу и, протискиваясь сквозь сетку, оставляют на ней клочки своей липкой оболочки. Как правило, умный шелковод подает им листья вместе с ветвью: на ней удобно переносить с места на место подопечных. Первая столовая гусениц-шелкопрядок занимает не более 50 квадратных сантиметров. Ничего. Они еще предъявят свои требования на жизненное пространство.

Итак, начав двигать челюстями, гусеницы успокаиваются, и тут у нас есть возможность рассмотреть их. Да-а, голова нашего героя вряд ли бы украсила собой обложку модного журнала: хитиновые чешуйки, две антенны спереди, две группы по шесть глаз с каждой стороны, рот, раздвигающийся вправо и влево, а вокруг него — нечто вроде маленького конуса-мембраны. Пока это просто непритязательная мембрана, но дайте срок, о ней еще заговорят: ведь это и есть шелкопрядильное приспособление.

Пока же наши гусеницы-дурнушки двигают челюстями. И с какой силой! В первый день им подается на стол по 20 перемен. При такой прыти мадам Бомбикс за сутки удваивает вес. И — строгий сухой закон, никакого питья, кроме содержащейся в листьях воды.

Надо сказать, гусеницы приступают к еде во всеоружии: у них есть челюсти, глотка, пищевод, зоб, кишечник — все, что надо. Отрывается червь от еды только для того, чтобы поизвиваться. На сей предмет в его анатомии предусмотрено 4 тысячи мышц — в восемь раз больше, чем у нас с вами. Правда, большая часть их служит для того, чтобы поддерживать его в «объемном состоянии». Если нашего героя усыпить эфиром, он опадет и станет плоским.

Продолжим описание, хотя это, возможно, огорчит тех, кому успел полюбиться наш герой: он лишен обоняния, нет у него органов вкуса, и, несмотря на шесть пар глаз, он жутко близорук. Червь глух как пень. Вы можете рвануть у него над головой петарду — не шелохнется.

Зато кожа, покрытая бесчисленными волосками, достаточно чувствительна, чтобы бояться сквозняков. Следует еще отметить одну неприятную черту характера: никакого чувства локтя. Каждый жует в своем углу, нет ни смычки, ни дружеского участия, ни даже, наконец, семейственности. Впрочем, календарь жизни большинства насекомых построен таким образом, что родители уже не видят рождения детей (вследствие этого — никаких конфликтов поколений).