Читать «Конец земной истории» онлайн - страница 128

Монах ринулся к ней и увидел Лику. Девушка лежала на полу, разбросав руки. Он рухнул перед ней на колени, приподнял голову. Пронзительный крик Юлии резанул по ушам:

– Убийцы! Ненавижу!

Доктор пытался нащупать пульс на безвольной Ликиной руке, поднимал ей веко, рассматривал зрачок; Добродеев уже набирал номер «Скорой»…

– Юля, оденься, поедешь с ними, – приказал Монах рыдающей экономке. Взгляд его упал на Эллу Николаевну – старая актриса впилась взглядом в сцену, разворачивающуюся перед ней, и выражение лица ее показалось Монаху странным. Она смотрела молча, высоко вздернув чудовищные смоляные брови, и Монах подумал, что так выглядят люди, увидевшие привидение и впавшие в транс. Мельком подумал, что надо бы найти валерьянку, как бы ей не стало плохо.

Лика лежала на носилках – мертвенно-бледная, с закрытыми глазами, укрытая до подбородка красно-черным мохнатым пледом – этим пледом укрывался старый Левицкий, вспомнил Монах. Казалось, девушка не дышала. Но люди со «Скорой» сказали, что она жива. Носилки втолкнули в машину, споро установили капельницу.

Лариса, набросив шубу, попыталась сесть в машину, но Юлия остервенело оттолкнула ее и закричала:

– Убирайся! Пошла вон!

Лариса испуганно отступила. Лика и Юлия уехали.

Машина, разбрызгивая снежную слякоть, с ревом вылетела со двора, а они, сгрудившись на крыльце, смотрели вслед, пока красные огоньки не исчезли за поворотом. Лариса плакала, Леонид, мгновенно протрезвев, утирал кровь, сочащуюся из носа, Екатерина смотрела испуганно и цеплялась за руку Виталия. Нахмуренный Монах и озабоченный Добродеев стояли рядом. Старая актриса осталась в доме…

…Доктор накапал в рюмку валерьянки, присел на диван рядом со старой актрисой.

– Выпей, Элла, – он сунул ей в руку рюмку.

– Володя, не валяй дурака! – Она оттолкнула его руку. – Олег, налей мне водки! – Монах повиновался. Она залпом выпила, утерлась рукой и сказала твердо: – Отвезите меня домой. Я устала.

– Леша! – Монах повернулся к Добродееву. Тот кивнул.

Остальные ушли, не прощаясь, выскользнули потихоньку…

Монах вышел на крыльцо проводить Ларису.

– Ты нас теперь ненавидишь? – спросила она, вглядываясь в его лицо, и Монах отметил это «нас» – она разделила всех на «нас» и «вас», тем самым принимая на себя вину за то, что здесь произошло. И они оказались в разных лагерях. Семейный лагерь, где все ненавидят друг друга, тем не менее оказался спаянным сильнее, и никуда от этого не денешься.

– Глупая! – Он обнял ее. – Как я могу тебя ненавидеть… ты же сама все знаешь.

– Господи! – выдохнула она. – Что с нами происходит? Если она умрет… как мы будем жить дальше?

– Я позвоню, – сказал Монах, желая, чтобы она уехала наконец, у него не было сил успокаивать ее, находить какие-то правильные слова… да и что тут скажешь? Он отметил, что она не назвала сестру по имени, а лишь безлико «она», и вздохнул, подумав, что есть вещи, которые ничто никогда не изменит – ни смерть, ни чувство вины, ни понимание их иррациональности…

…И они остались в доме вдвоем – доктор Владимир Семенович и Монах.