Читать «Принцессы Романовы: царские дочери» онлайн - страница 129

Максимилиан перед свадьбой подарил Марии ожерелье из шести рядов отборного жемчуга.

Высший свет Петербурга тоже тщательно готовился к свадьбе. Еще загодя Николай I наполовину в шутку, наполовину всерьез попросил дам быть в праздничные дни и вечера еще более нарядными, чем обычно. И, конечно, модницы с радостью выполнили императорскую просьбу.

Невеста же была наряжена для венчания согласно традиции: в русский сарафан из серебряной парчи и отделанную горностаем пурпурную мантию. Костюм дополняла бриллиантовая великокняжеская корона.

Даже маркиз де Кюстин, французский путешественник, оставивший воспоминания, полные самых злобных измышлений (за что Жуковский, человек кротчайшего нрава, назвал его «собакой»), не смог сдержать восхищения: «Царская роскошь, казалось, соперничала с величием Бога. В тот момент, когда духовенство и хор запели „Тебя Бога славим“, выстрелы из пушек возвестили городу о свершившемся бракосочетании. Музыка, пушечные выстрелы, звон колоколов и отдаленные крики народа не поддаются описанию… Юная невеста полна грации и чистоты. Она белокура, с голубыми глазами, цвет лица нежный, сияющий всеми красками первой молодости. Она и ее сестра, великая княжна Ольга, казались мне самыми красивыми из всех, находившихся в церкви».

Венчание происходило в Зимнем дворце: сначала по православному, затем по католическому обряду. После него гостей позвали на обед, а вечером – на бал, длившийся недолго: всего полтора часа. Зато 4 июля, после того как молодые приняли официальные поздравления, в Белом зале Зимнего дали большой бал.

Это была первая свадьба в семье императора. И отмечалась она с поистине грандиозным размахом, став одним из колоссальнейших праздников за всю николаевскую эпоху.

«Здесь было столько сокровищ, что они могли бы поразить самое непоэтическое воображение. Это зрелище подобно самым фантастическим описаниям из „Тысячи и одной ночи“, это поэтично, как „Лалла Рук“, как „Чудесная лампа“; это что-то вроде восточной поэзии, где ощущение служит источником чувства и мысли. Я мало что видел подобное по великолепию и торжественности», – признавался язвительный де Кюстин. Балы и гулянья длились две недели.

Радость молодоженов и императорской четы, правда, омрачало то, что на свадьбу не приехали ни родственники герцога Лейхтенбергского, ни члены связанных с Романовыми родством венценосных фамилий. Генерал граф Павел Петрович Сухтелен отмечал: «Государю очень неприятно, что к этому торжеству не явился ни один из принцев родственных домов; он это поставил бы очень высоко также и потому, что этот брак находил оппозицию в самой России и не нравился иностранным дворам».

* * *

Мария оказалась самой счастливой из трех дочерей Николая I. Судьба обеих ее младших сестер сложилась менее удачно.

Обе они – и Олли, и Адини – были болезненны с малолетства. Но Ольгу Николаевну считали совсем уж слабеньким созданием, одно время даже обсуждалось, что ей нельзя выходить замуж, что первая же беременность убьет ее. Тогда как Александра Николаевна на ее фоне казалась практически здоровой девочкой. По крайней мере, она выдерживала многочасовые богослужения без дурноты и признаков усталости. Адини обожала долгие прогулки верхом. Она могла подхватить на руки одного из своих младших братьев и кружить его в воздухе – Николай и Михаил обожали эту забаву. Впрочем, она часто простужалась и у нее еще в подростковом возрасте случались боли в суставах. Ольга Николаевна вспоминала, что во время поездки в Москву «…Адини не могла сопровождать нас, у нее болела нога и ей пришлось пролежать все время нашего пребывания в Москве на шэз-лонге. Днем ее носили по нашей потайной лестнице наверх к Мама и она принимала участие в разучивании духовных песен, которое выдумал Папа, с тех пор, как узнал от Филарета, что Петр Великий пел в хоре. Наша часовня была сейчас же под комнатами родителей, туалетная Мама даже сообщалась с хорами. Папа, Саша, Мэри и Адини, у которой было прекрасное сопрано, а также Анна Алексеевна и еще некоторые, пели всю обедню. Алексей Львов сочинил для них песнопения, между ними „Отче Наш“ и чудесную „Херувимскую“, специально для Адини».