Читать «Житейские воззрения кота в новом варианте» онлайн - страница 4

И вот что я вам скажу. Родись я человеком, я бы, как и мой профессор, посвятил бы себя тотальному распространению все познающего, все объясняющего и все упорядочивающего ratio! (Никто, надеюсь, не станет меня упрекать во внезапном переходе на латынь — ведь есть слова, которым я не могу подыскать соответствие в моем родном и любимом немецком языке.)

Тотчелсчас — это нечто совершенно секретное. Задолго до того, как с уст моего профессора сходит это слово, он понижает голос и опускает глаза, доктор Феттбак опускает свою бороденку, a dr. habil. Хинц по неизвестным мне причинам опускает уголки рта. А я, продолжая тихо и сосредоточенно лежать среди бумаг на письменном столе, понимаю, о чем идет речь: Тотчелсчас — не что иное, как Тотальное Человеческое Счастье.

Устранение трагедии — вот над чем здесь работают. А теперь, раз я не мог не доверить бумаге упоминание о самой таинственной из всех человеческих тайн, прощай навеки, суетная надежда увидеть когда-нибудь в напечатанном виде этот лучший из всех моих трудов! Какая же сила заставляет истинного литератора говорить об опаснейших вещах, возвращаясь к ним снова и снова? Ведь голова, рассудок, чувство долга и ответственности перед обществом заставляют его соблюдать нижеследующее предписание строжайшей секретности: «Представьте себе, что Тотчелсчас попал в руки к врагу!» И все-таки некие органы, ускользнувшие от внимания физиологов, каким-то пока что не объясненным способом — как я полагаю, путем коварного отключения некоторых видов гормонов истины — снова и снова принуждают незадачливого автора к роковым признаниям. Вспомним, как мой величайший предок кот Мурр, с которым мы внешне похожи как близнецы и от которого я происхожу по прямой линии, высказался в своей милой, хотя и далекой от науки манере:

«Порой меня охватывает странное ощущение, нечто вроде душевных колик, которые достигают даже кончиков лап, понуждая их записывать все, что мне приходит на ум».

Никто из тех, кому известно, что мой профессор занимается тотальным человеческим счастьем, не удивляется измученному виду, который так часто бывает у него, как не удивились они и невеселому известию, что недавно при клиническом обследовании рентгенограмма показала у него язву желудка в области привратника; держа эту пленку перед зеленой лампой над своим рабочим столом, мой профессор не без гордости демонстрировал ее своему другу, доктору Феттбаку. Мы имели удовольствие слышать, как доктор Феттбак назвал язву патрона «классической», и лишний раз получили из компетентных уст подтверждение губительного для здоровья характера нашей работы. И профессор, конечно, плохо спит, не так ли? — спросил доктор Феттбак. Его собеседник скромно ответил, что он почти вовсе не спит.