Читать «Убу» онлайн - страница 41

А поезд все шел и шел. Дул ветер. В товарном вагоне становилось все холоднее, и служители беспокоились, как бы Додди не простудилась. Хотя она была покрыта попоной, а на голову ей надели капор, но цепь, на которой сидела слониха, проходила через большую дыру в полу, и по вагону гуляли сквозняки. Ветер Додди не нравился. Она родилась в Индии, и холод казался ей опасным, как неизвестное, затаившееся животное. Хлопая ушами и неспокойно переставляя ноги, она под конец пути стала подумывать о побеге из неуютного жилья в какое-нибудь теплое, как ее столичный слоновник, помещение. Но тут поезд остановился.

Было утро. Стены вагона раздвинулись, и пораженная Додди увидела белую завесу из падающего снега. Сквозь толчею снежинок смутно темнели станционные постройки, пакгаузы, вагоны, стоявшие на путях. Снег был Додди в новинку, и, наверно, вам это покажется странным. Однако, проживя много лет в стране снежных метелей, Додди ни разу не выходила на улицу зимой, и теперь каждая снежинка, попавшая на её хобот, казалась ей странным холодным насекомым, и Додди с силой дунула в воздух, чтобы разогнать их назойливый, неприятный рой. Но еще больше, чем Додди, были смущены снегом служители. Снегопад продолжался, как им сказали, уже третий день, снег лег на землю толстым скрипучим покровом и, похоже, не считал себя слишком ранним и не собирался таять. Что было делать? И что толку было бы бранить капризы природы, синоптиков, устроителей несвоевременного путешествия, черта и бога!

Надо сказать, что люди местного цирка успели, правда, побеспокоиться о гостье и привезли на станцию четыре огромных теплых валенка из овечьей шерсти, подшитых кожей. Но Додди не оценила их заботу, хотя и позволила натянуть валенки на свои ноги. Стоило ей сделать несколько шагов по снегу в обновке, как она остановилась. Я не рискну предположить, что ей не понравился фасон или она почувствовала себя клоуном в этой обуви. Но все же явно ее что-то рассердило. Может быть, обувь жала или колола ступни. Додди согнула одну переднюю ногу в колене, резко брыкнула ею, и валенок, как запущенный катапультой, прошумел над головами столпившихся людей и канул в сугроб. Точно так же Додди поступила с остальными тремя. Пришлось ее снова загнать в вагон и послать людей за салом.

Через час Додди входила в заснеженный город, смазанная не хуже, чем какой-нибудь мотор на складе. Особенно густо, чтобы не потрескались от мороза, ей смазали салом кожные складки, уши, кончик хобота и подошвы.

От станции до первой улицы Додди шла по буграм, скользила по притоптанному снегу и даже один раз завалилась на бок, хотя ее вели за машиной, груженной песком, и человек, стоявший с лопатой в кузове, и она сама сыпали песок на дорогу. Однако все это еще не было бедой. Бедой стало то, что Додди все же успела сильно озябнуть и простудилась. Но хворь ее обнаружилась только на другой день после приезда — уже перед выходом на цирковую арену. А в тот вечер, едва Додди оказалась в теплом помещении, ей поднесли ведро разбавленного спирта, высыпали туда пачку рафинада и поставили это лекарство перед слонихой: «Пей, согревайся!»