Читать «Убу» онлайн - страница 37
Борис Тимофеевич Воробьев
Но как ужасно было ее пробуждение, когда вернувшиеся хозяева застали в своей комнате настоящее Мамаево побоище! Обезьяна никогда не видела хозяев такими разгневанными, и хотя ей даже не досталось ремня, но при одном взгляде на их лица она пришла в ужас. С диким ревом выскочила она в прихожую, оттуда — в свою комнату и забилась в клетку.
Оставшись одни, хозяева долго подавленно молчали.
Хозяин поднял с пола листок бумаги.
— «!приветт», — прочел он упавшим голосом.
Он поднял другой листок, разорванный пополам.
«Диссертация на соискание ученой степени доктора педагогических наук» — стояло на нем.
— Избавляемся от обезьяны! — зло произнес хозяин.
В тот же вечер была решена судьба Мамая.
Нести шимпанзе туда, где он родился, — в питомник — все же пожалели. Из питомника обезьяны поступали в институты, на них ставили опыты, и многие погибали.
— Предложим его зоопарку, — сказала хозяйка.
Но Мамай еще целый месяц прожил в их доме. Прохладный весенний воздух был опасен для обезьяны, и ее нельзя было выносить на улицу. И лишь в начале лета Мамая отвезли в зоопарк.
В обезьяннике было очень тесно, и нового жильца заведующая приняла неохотно. Еще хуже отнеслись к Мамаю сами обезьяны.
В одной клетке жили две взрослые шимпанзихи (одна из них — повелительница) и угрюмый шимпанзе-старик. Мамай стал четвертым. На свою беду, он получил слишком нежное и бестолковое воспитание у людей и не имел понятия о тонкостях поведения в обществе варваров. Если бы он знал — они бы поставили его на место одним взглядом, не колотя и не кусая.
Мамай не знал многих простых вещей.
Он — такой невежа! — первый тянул руку за едой.
Он думал также, что с его желаниями должны считаться.
Он — дурило! — мало уважал своих лохматых сожителей, как раньше — своих хозяев. Здесь это было опасно.
Не знал он и того, что в каждом обезьяньем сообществе есть деспот, который не терпит неповиновения.
В первый же день Мамай был жестоко покусан, невыразимо потрясен этим и совсем по-человечьи затосковал, охваченный самой черной печалью.
Он ведь привык, что весь мир вращается вокруг него: люди, конфеты, Лирка, мячи, игрушки, тысяча разных удовольствий. И вот этот мир рухнул.
Мамай выбрал себе самый темный угол нового жилища, сел там, сжавшись в черный комок, тускло поблескивая глазами, и, казалось, до конца дней своих решил голодать. Возле него валялись кусочки хлеба и картофелины, брошенные насытившимися обезьянами, но он сидел не шевелясь, уронив руки на землю, сгорбившись и преклонив голову.