Друзья мои! Понять совсем не сложно,Зачем я больше лирику пишу,Затем, что быть сухим мне просто тошно,А я — поэт сугубо молодежный,И вы об этом помните. Прошу!Я рассказал бы, как цеха дымятся,Познал бы все, увидел, превзошел,Когда б в свои мальчишеских семнадцатьЯ на войну с винтовкой не ушел.Да вышло так, что юность трудоваяВ судьбу мою не вписана была.Она была другая — боевая,Она в аду горела, не сгорая,И победила. Даром не прошла!Я всей судьбою с комсомолом слился,Когда учился и когда мечтал.Я им почти что даже не гордился,Я просто им, как воздухом, дышал!Я взял шинель. Я понимал в те годы,Что комсомол, испытанный в огне,Хоть до зарезу нужен на заводе,Но все же трижды нужен на войне.Над лесом орудийные зарницы,А до атаки — несколько часов.Гудит метель на сорок голосов,Видать, и ей в такую ночь не спится.А мой напарник приподнимет бровьИ скажет вдруг: — Не посчитай за службу,Давай, комсорг, прочти-ка нам про дружбу! —И улыбнется: — Ну и про любовь…И я под вздохи тяжкие орудий,Сквозь треск печурки и табачный дымЧитал стихи моим пристрастным судьямИ самым первым критикам моим.К чему хитрить, что все в них было зрело,И крепок слог, и рифма хороша.Но если в них хоть что-нибудь да пело,Так то моя мальчишечья душа.Давно с шинелей спороты погоныИ напрочь перечеркнута война.Давно в чехлах походные знамена,И мир давно, и труд, и тишина.Цветет сирень, в зенит летят ракеты,Гудит земля от зерен налитых.Но многих нету, очень многих нетуМоих друзей, товарищей моих…Горячие ребята, добровольцы,Мечтатели, безусые юнцы,Не ведавшие страха комсомольцы,Не знавшие уныния бойцы!Могилы хлопцев вдалеке от близких,В полях, лесах и в скверах городов,Фанерные дощечки, обелискиИ просто — без дощечек и цветов.Но смерти нет и никогда не будет!И если ухо приложить к любой —Почудится далекий гул орудийИ отголосок песни фронтовой.И я их слышу, слышу! И едва лиВ душе моей затихнет этот гром.Мне свято все, о чем они мечтали,За что дрались и думали о чем.Всего не скажешь — тут и жизни мало.Есть тьма имен и множество томов.Мне часто ночью грезятся привалыИ тихие беседы у костров.А мой напарник приподнимет бровьИ вдруг промолвит: — Не сочти за службу,А ну, дружище, прочитай про дружбу! —И улыбнется: — Ну и про любовь…И я, навек той верою согрет,Пишу о дружбе в память о дружившихИ о любви — за них, недолюбивших,За них, за тех, кого сегодня нет.Горячие ребята, добровольцы,Мечтатели, безусые юнцы,Не ведавшие страха комсомольцы,Не знавшие уныния бойцы!Итак, друзья, понять совсем не сложно,Зачем я больше лирику пишу.Затем, что быть сухим мне просто тошно,А я — поэт сугубо молодежный,И вы об этом помните. Прошу!
