Читать «Горби-дрим» онлайн - страница 21

Следующий и последний раз, когда они встретились со Сталиным, – это было седьмого марта 1953 года в колонном зале Дома союзов. Он честно отстоял очередь с колонной студентов Московского университета, чтобы пройти мимо гроба и второй раз в жизни взглянуть на этого странного и, видимо, все-таки страшного человека. Трудно сказать, совпадение это или нет, но у гроба в почетном карауле в тот час стояла группа секретарей ЦК, в которой был и Суслов, и когда он проходил мимо Суслова, учитель подмигнул ему – со стороны это выглядело, может быть, вызывающе, но траурный полумрак зала был в этом смысле их союзником. Суслов, впрочем, мог бы и не подмигивать – они оба знали, что будет дальше. Берию расстреляют. Маленкова задавят. Будет Хрущев – смешной граф, старательно изображающий бывшего шахтера, а после Хрущева – тот румын, о котором четыре с половиной года назад рассказывал Сталин, генерал Брежнев, теперь начальник армейского главного политуправления и, судя по рассказам Суслова, какой-то феноменальный идиот.

Он еще раз обернулся, чтобы посмотреть на гроб. В ногах у Сталина сияли бриллиантами два ордена «Победа», и только двое в этом зале знали, что ценой этой победы была Россия, причем цена была выплачена еще в семнадцатом году. Он отвернулся от орденов и вдруг заплакал – не стесняясь, в голос. Плакал не по Сталину – по России. По своему Привольному, по прекрасному Ставрополью, о котором он еще не знал, что это русский Прованс, зато знал, что отец срубил в саду все деревья, потому что министр финансов Зверев обложил их людоедским налогом во имя преодоления последствий войны, но ведь даже Зверев не знал, что настоящим итогом войны станет крушение всего, что осталось от этого грузинского старика, лежащего сейчас в расписном гробу, заваленном со всех сторон цветами. Вышел на улицу, вытер слезы. Из-за спины гостиницы «Москва» торчали кремлевские звезды – те самые, которые когда-то он увидел черными.

XVIII

В восемьдесят шестом году в горьковской квартире академика Сахарова однажды поздно вечером бригада мрачных телефонистов проведет телефонную линию. Раздастся звонок – Москва, генеральный секретарь. Он скажет Сахарову, что ссылка окончена, и что пора возвращаться в Москву. Сахаров поблагодарит и попытается пошутить – что, мол, теперь у меня начинается московская ссылка? Генеральный секретарь ответит непонятно: я, скажет он, тоже в свое время не думал, что ссылкой может быть Ставрополь.

Долгие двадцать пять лет ставропольской ссылки – он надеялся, что Суслов позволит ему остаться в Москве, найдет для него дело. «Михаил Андреевич, я же уже взрослый!» – говорил он учителю, но тот только смеялся и говорил, что в нашем деле важно уметь оперировать десятилетиями и поколениями, а не днями и годами, вот и учись – езжай в Ставрополь и сиди там, пока не позову. Сидеть пришлось двадцать пять лет. Он пытался относиться к этим годам как к затяжному отпуску перед тем, как жизнь превратится в вечный бой, но получалось плохо. Ночами часто выходил на Комсомольскую горку – высокий холм, с которого открывался вид на весь город, садился в траву, смотрел на уходящий за горизонт «частный сектор», думал – вот о тех людях, которые живут в этих домиках, едят кукурузный хлеб, слушают по радио, что им предстоит догнать и перегнать Америку, перешивают свои вещи для детей, смотрят, может быть, прямо сейчас на те же звезды, на которые смотрит он, и думают о советских космонавтах, которые где-то там среди звезд летают.