Читать «Шайтанкуль - чёртово озеро» онлайн - страница 59

Сначала она перебросила его в далёкий двадцатый год. Привезли убитого в бою отца. Мать, прижимая к себе шестилетнего Андрейку и трёхлетнего Николашу, горестно раскачивается слева направо, справа налево, как маятник, и причитает:

— Ах, на кого же ты, сокол ясный Евсеюшко, нас покинул?! Ах, зачем ты сыночков осиротил, а меня вдовицей сделал?! Ох, закрылись твои сини глазеньки на веки вечные! Ох, придавит твою крепку грудушку сыра земля! Ох, что я буду, вдова несчастная, горемычная, делати?! Ох, как я без тебя детушек стану кормити, как сыночков, твоих кровиночек, буду растити?!

Он с испугом смотрит на чужое белое лицо отца с заострённым носом и плачет, растирая слёзы по грязному лицу. Николаша мал ещё, не плачет — у него широко раскрыты глаза от ужаса и удивления. Андрейка чувствует, как вздрагивает на его макушке лёгкая мамина рука, как больно захватывают её пальцы волосы, но он терпит — и трёт, трёт грязными руками воспалённые глаза. Он ещё не осознаёт до конца, что такое смерть, но понимает: в их семью пришло большое горе.

Через два года их мать выёдет замуж. Отчим будет ненавидеть и бить нещадно своих приёмных сыновей. А через год мать умрёт при родах, так и не разродившись девочкой. Отчим выгонит Андрея и Николашку из отчего дома, и их приютит мамина сестра, сердобольная тётка Пелагея, жившая в ветхой избушке на краю села.

Потом память высветила для Погарцева тридцать четвёртый год. Ранней весной он вернулся из города, из училища, и на зависть разуваевским мальчишкам и девчатам стал работать на одном из двух колхозных тракторов. Добавить к этому, что никто в Разуваевке не играл лучше его на гармошке — и получалось — был Андрейка Погарцев самым первым парнем на всю округу. На гульбищах многие девчата с тайной надеждой поглядывали на стройного, буйнокудрявого парня — тракториста и гармониста. А он присмотрел тихую неброской красоты Ольгу Маслакову.

Погожей грибной осенью в том же тридцать четвёртом свадьбу сыграли. И зажили с Ольгой сердечно, счастливо. На каждом шагу Андрей любовь и нежность жены ощущал, как в лучах ласкового весеннего солнца, в этой любви купался. Делает что-нибудь по хозяйству, оглянётся — и тут же с её глазами встретится. И столько в них нежного, призывного огня, словно после долгой разлуки он вернулся, словно год его не видела. Бросит всё Андрей, схватит её в охапку и унесёт в спальню. И не замечал, счастливый, что из-за хлева с завистью смотрит на них восемнадцатилетний Николай. Не знал того старший брат, что три раза до его свадьбы приходил Николашка к дому Ольги, клялся ей в вечной любви. Об этом она уже потом Андрею рассказала, через год. Посмеялись вместе.

Летом тридцать пятого года, как раз в пору сенокоса, у них дочушка Марьюшка родилась. В том же году на краю села возле тётки Пелагеи, врезавшись в сосновый бор, срубил он себе избу. Рубил высокую, просторную, с расчётом, что детей будет много.

Из той счастливой поры особенно ему запомнился поход в лес по землянику. Было это в июне тридцать седьмого. Наверное, потому тот день в его память врезался, что был последним счастливым в его жизни. Как сегодня помнит: будили, щекотали рано утром Марьюшку. Дочь дрыгала ножками, отбивалась, надувала сердито полненькие губки — не хотела вставать. Наконец собрались. Андрей посадил Марьюшку себе на плечи, а Ольга короб берестяной взяла. Он нёс дочь, а жена счастливо поглядывала на них.