Читать «Единственный человек, которого боялся Сталин» онлайн - страница 12

Таким образом, Новгерод Мандельштим понял, что, если он вылечит Сталина, репрессии начнутся снова. Естественно, он знал, что здоровье пациента должно быть единственной целью врача–психиатра, но в то же время чувствовал, что не может оправдывать себя этой беззубой отговоркой. В Советском Союзе все происходило противоестественно. Поэтому он пришел к выводу что, пока Сталину плохо, всем остальным хорошо; а потому его человеческий долг, хотя, возможно, и вступающий в противоречие с долгом врачебным, сделать все возможное, чтобы ухудшить состояние пациента. У него было достаточно коллег которым удавалось сделать это, не прилагая никаких усилий.

Но как этого добиться? Особенно так, чтобы пациент ни о чем не догадывался.

Во время первого же сеанса Новгерод Мандельштим попросил Сталина снова рассказать ему во всех подробностях о том страхе, который он испытывал перед пекарем И. М. Востеровым. После этого они перешли к воспоминаниям о детстве Сталина в Гори. В обычной психиатрической практике врач должен был бы выявить детские корни этого страха и через их осознание пациентом облегчить его симптомы. Однако Новгерод Мандельштим не стал этого делать, а, напротив, постоянно повторял, что недуг генерального секретаря ставит его в полный тупик. Он заявил, что не видит связи между жестокостью алкоголика–отца, гиперопекой равнодушной матери и нынешними психическими проблемами их сына.

Зачастую Сталину приходилось отменять назначенные им встречи, а несколько раз он поднимал Мандельштима с кровати в разгар ночи своими отчаянными звонками, когда его посещали особенно страшные кошмары. Мандельштим позволял ему это делать, поскольку вообще в психиатрической практике считалось очень вредным позволять пациенту самостоятельно назначать время и место проведения сеансов, так как это давало ему слишком большую власть. Кошмары, преследовавшие Сталина, были очень на руку Новгероду Мандельштиму, так как он собирался еще больше усугубить психическую неустойчивость генерального секретарш. Обычно Сталину снилось, что он парализован и не может говорить, или его преследовал какой–нибудь великан, всегда напоминавший кого–нибудь из сосланных им деятелей — Зиновьева или Бухарина. Обычно этот великан держал в руках буханку хлеба или бублик. В ответ на пересказ этих жутких фантазий Мандельштим рекомендовал Сталину меньше спать, раз они его так пугают. С этой целью психиатр прописал ему таблетки бензедрина, которые были получены в кремлевской аптеке, и через две недели генеральный секретарь превратился в пучеглазую развалину.

Однако, несмотря на то что краткосрочная передышка в репрессиях была благотворна для советского народа, со временем она начала оборачиваться другой своей стороной. Сохраняя рассудок даже в этом своем состоянии, Сталин, хотя и продолжал более или менее доверять Мандельштиму, начал задумываться над тем, почему, несмотря на непрерывное лечение, ему становится все хуже и хуже.