Читать «Стоит ли об этом» онлайн - страница 93

А тогда я уже верил в Бога? (Мне было 26 лет). Поразительно… кажется… я не помню. Похоже, это было некое пограничное состояние. Предрассветные сумерки. Не так легко бывает провести грань между двумя состояниями души: «я с уважением отношусь к православию» и «я — православный». Кто–то зависает между этими реальностями на всю жизнь, а у меня пограничное состояние длилось, кажется, несколько лет.

В конце 1990 года мы начали создавать новую городскую газету, я сразу взял себе религиозную тематику. А настоятель кафедрального собора протоиерей Константин Васильев был тогда депутатом горсовета. Зная отца Константина по горсовету, я подошёл к нему и поделился своим замыслом: «В следующем году хотим ввести рубрику «Христианские праздники». Сможем печатать тексты под этой рубрикой примерно раз в месяц. Можно отобрать за год примерно столько праздников?». Отец Константин посоветовал взять двунадесятые праздники, тогда я попросил его помочь с источниками, такой информации тогда нигде не было. Он пообещал мне приносить соответствующие тома свт. Димитрия Ростовского, у него были в личной библиотеке полные «Четьи Минеи». Я держал в руках увесистые тома ещё дореволюционного издания и чувствовал себя счастливым. Но одного Димитрия Ростовского было недостаточно, надо ещё было найти информацию, как какой праздник празднуется. А в областной библиотеке по религиозной тематике была только атеистическая литература. Её я и использовал, определённую информацию эти книги всё же содержали.

В течение 1991 года мы реализовали свой проект полностью. Сейчас меня забавляет, из каких ингредиентов я готовил тексты: дореволюционные «Четьи Минеи» и немного атеистической литературы, из которой я отфильтровывал поток безбожного бреда.

Всё это меня невероятно увлекало, но верил ли я тогда в Бога? Мама как–то сказала, что надо бы мне на исповедь и причастие. На сей раз я уже очень легко принял эту мысль и обратился к отцу Константину, чтобы он меня исповедовал. К знакомому священнику все же легче было идти. Батюшка не отказал.

В начале исповеди он меня спросил:

— Вы верите в Бога?

— Я христианин, — твёрдо ответил я.

— Знаете, есть такая история, — горько улыбнулся батюшка. — Поймали одного разбойника, убийцу и грабителя. Спрашивают у него: «Ты кто?». А он отвечает: «Я христианин».

Опытный священник сразу почувствовал, что с моей верой что–то не так. Сейчас я и сам это понимаю. Почему на вопрос, верю ли я в Бога, не ответил просто «Да»? Мой ответ был типичной интеллигентской увёрткой. Ведь христианином может назвать себя человек, который разделяет учение Христа, при этом вовсе не считая Его Сыном Божиим. Неужели я тогда таким и был? Да вот не помню! Я пытаюсь сейчас понять смысл своего ответа батюшке, как если бы речь шла о другом человеке. Впрочем, отец Константин принял мою исповедь и допустил к причастию.

И ничего в моей жизни не изменилось. Время от времени я заходил то в один, то в другой храм, был как–то ещё на исповеди и причастии. Но это были эпизоды. Во всяком случае, «Отче наш» я наизусть не знал. Ох уж эта мне интеллигентская размазня, это «не два, не полтора». Я хорошо знаю цену интеллигентщине, потому что сам из неё вышел, и не факт ещё, что вышел полностью.