Читать «Крах тирана» онлайн - страница 325

– Дагестан победил! – отвечали они.

Мирза Калукский успел насладиться сладостью победы. Но он чувствовал, что скоро покинет этот свет, и попросил отвезти его в родной Табасаран. Его чунгур, пробитый пулями и стрелами, согратлинцы починили. Но играть на нем у Мирзы уже не было сил, как не мог он и спеть песню, сложенную в честь великой победы. На чунгуре играл его друг, а песню табасаранцы пели всем отрядом по дороге домой. Перед тем, как умереть, Мирза увидел Табасаран и послал ему свой последний «салам».

Глава 122

Весть о разгроме горцами Надир-шаха произвела в Петербурге фурор. Хотя Россия и состояла с Персией в союзнических отношениях, при дворе мало верили в силу трактатов и имели веские основания полагать, что Надир готовится к вторжению в Россию. Теперь же считалось, что эта опасность миновала. Подтверждали эту уверенность и доклады Государственной коллегии иностранных дел, где регулярно получали донесения резидента Калушкина.

Нескрываемая радость императорского двора выводила из себя персидского посла, который подавал протесты. Но на эти демарши никто внимания не обращал. Официально все оставалось по-прежнему, потому что Дагестан числился за Персидской державой.

Радость быстро улеглась, растворившись в кабинетах Коллегии иностранных дел, где с новой силой заскрипели перья, готовя проекты на случай низвержения с престола самого Надира, которого вновь начали именовать узурпатором персидского трона, по праву ему не принадлежащего.

Граф Остерман, главный советник правительницы Анны Леопольдовны, взявший всю власть в свои руки, и рад бы был употребить на пользу России столь важную перемену обстоятельств на Кавказе, но теперь он был озабочен собственной судьбой. Над ним сгущались тучи.

Соперничающие при дворе партии готовились к решающей схватке. На Остермана сыпались доносы. Народное недовольство всевластием немцев в России тоже обращалось против Остермана. Добавлял масла в огонь и Новгородский архиепископ Амвросий, обвиняя Остермана в том, что он, по склонности к своему лютеранскому закону, запечатал драгоценную для православных книгу «Камень веры» и не желал ее отдавать.

Остермана обвиняли во всех бедах и приписывали его неразумению войну со шведами. Французский посланник Шетарди интриговал с таким размахом, что привез манифест шведского главнокомандующего графа Левенгаупта, в котором среди главных причин войны объявлялось желание освободить державу от тирании иностранных министров, доведших русский народ до крайности. Общее недовольство немцами уже распространилось и на правящую фамилию, и Остерман даже предлагал принцу Антону, отцу императора, из лютеранства перейти в православие.

Остерману стало доподлинно известно, что зреет заговор против Анны Леопольдовны и для отстранения от власти всей Брауншвейгской фамилии, к которой принадлежал ее супруг. Заговорщики желали возвести на престол Елизавету – дочь Петра I. Случись такое, и Остерман лишился бы всего. Он слишком хорошо знал нерасположение к себе Елизаветы, подогреваемое Шетарди, к которому цесаревна благоволила. Она и не скрывала своей ненависти: «Скажите графу Остерману, – как-то сказала Елизавета, – он мечтает, что всех может обманывать, но я знаю очень хорошо, что он старается меня унижать при всяком удобном случае, что по его совету приняты против меня меры, о которых великая княгиня по доброте своей и не подумала бы; он забывает, кто я и кто он, забывает, чем он обязан моему отцу, который из писцов сделал его тем, что он теперь; но я никогда не забуду, что получила от Бога, на что имею право по моему происхождению».