Читать «История Смутного времени в России. От Бориса Годунова до Михаила Романова» онлайн - страница 21

Огромные льготы приобрели также ливонские купцы, прибывшие в Москву еще при Иоанне Грозном; мало того что они были освобождены от всех повинностей, каждый из них получил ссуду по 300–400 рублей без роста и срока возврата, при условии не покидать России без позволения и не распускать за границей дурных слухов о Борисе.

Наибольшим же почетом у нового царя, трепетавшего за здоровье свое и своих детей, Феодора и Ксении, пользовались врачи-иностранцы, которых было шесть; он позволил им даже построить лютеранскую божницу; это была первая инославная церковь в Московском государстве.

Думал Борис завести в Москве и высшую школу с иностранными учителями, но это не состоялось, ввиду того что многие из духовенства высказывали по этому поводу свое неудовольствие; он ограничился лишь посылкой нескольких молодых людей учиться за границу.

Нельзя сказать, чтобы в своих записках, оставленных иноземцами-современниками, посетившими Россию, все они были бы очень благодарны Борису за его отменное расположение к ним; многие из них бранят его, так же как и все московские порядки; но, впрочем, есть и такие, которые поминают добром русских людей. К числу последних следует отнести голландца Геритт де Вера, предпринявшего несколько путешествий в наши северные владения – на Новую Землю, для торговли и охоты, причем однажды он и его сородичи совершенно уже погибали и были спасены лишь отважными русскими людьми, бесстрашно отправившимися им на помощь и привезшими запас продовольствия.

Ставши царем, Борис не мог настолько возвыситься духом, чтобы отважиться на какой-либо крупный шаг на пользу своего государства.

При его воцарении между Швецией и Польшей шла жестокая борьба: Сигизмунд воевал с дядей своим Карлом, которого он считал похитителем отцовского престола. Таким образом, союз этих двух государств, обещавший нам столько бед, не только рухнул, но каждое из них было бы радо иметь Москву на своей стороне, чтобы успешнее бороться с другим. Конечно, этим благоприятным обстоятельством необходимо было воспользоваться с целью вернуть утраченную Ливонию. Заключив открытый союз или со шведами против Польско-Литовского государства, или с Сигизмундом против Карла, мы, несомненно, получили бы значительную часть морского побережья за предложенную помощь. Но Годунов не имел нужной твердости духа для такого решения.

Следуя внушению своей природы, он и тут прибег к лицемерию: пугал шведов своим союзом с поляками, а последних – союзом со шведами и, разумеется, не достиг ничего. Мало того, своим уклончивым и неискренним поведением он сильно возбудил против себя польского посла – литовского канцлера Льва Сапегу, прибывшего в 1600 году в Москву с предложением мира и полного союза, а эта нелюбовь Сапеги к Борису имела в будущем для последнего немалое значение. Не мог быть доволен им и Карл Шведский. Вместо того чтобы настоять путем переговоров возвращения нам Нарвы, Борис желал достигнуть этого коварством: он подкупил нескольких нарвских жителей, которые должны были отворить ворота и впустить русских. Но заговор был открыт своевременно шведами, казнившими виновных.