Читать «Олимпиец» онлайн - страница 74

Как–то раз я сказал ей об этом, стараясь не дразнить её, — она ведь и так относится ко мне с подозрением. Это было на встрече в Уайт — Сити — кажется, на Британских играх, — мы сидели вместе в одном из первых рядов трибуны, ждали, конечно, забега на милю. Я сказал: «Ты, похоже, к рекорду относишься без прежнего энтузиазма». Она же сердито ответила: «Ничего подобного. Я всей душой желаю, чтобы он вернул себе рекорд». Я сказал: «Извини. Значит, мне показалось».

Она успокоилась, потом задумалась и примерно через минуту вдруг сказала: «Я просто не хочу, чтобы он из–за этого переживал». «Ну, это естественно», — ответил я. «Главное, он уже один раз побил рекорд. Уже был мировым рекордсменом. Я ему всё время об этом напоминаю». «А что говорит ему Сэм?»

Она посмотрела на меня так, словно внезапно вспомнила, кто я такой, и пожалела о своей откровенности. Потом сказала очень сдержанно: «Сэм настраивает его на рекорд».

В тот день я очень внимательно наблюдал на Айком. Я наблюдал за ним всегда, потому что удовольствие, эстетическое наслаждение, глядя на его сосредоточенные движения без усилий, тем более привлекательные, что знаешь, какой им вложен труд, сколько усилий потребовалось, чтобы его бег казался лишённым усилий, — работа, помноженная на талант.

Но сейчас, глядя на него более критически, я видел, что движения его не столь легки, скорее они механические, как у чудесного робота, — великолепия уже не было. Технически всё выглядело блестяще, как всегда: длина шага, поршневое движение рук, подвижность и стремительность торса — достаточно, чтобы выиграть забег, скажем, за 3.59,6. все движения были совершенны, но это были всего лишь движения.

Между тем рядом всегда находились добрый ангел и Мефистофель. Мефистофель вёл его от одной вершины к другой, от одной цели к другой, внушал ему уверенность в себе; несчастный добрый ангел тревожно трепетал где–то на втором плане. Но я по–прежнему делаю ставку на доброго ангела.

Не знаю, что со мной случилось. Может, я слишком вымотался в Лос — Анджелесе, но до конца сезона хороших результатов у меня не было. Кривая пошла вниз ещё до потери рекорда, а потом стало мешать ещё что–то, не исключено — я просто себя загнал.

Так или иначе, в том году я не приблизился к рекорду, лучшее время показал в Берлине — 3.56,8. И раз я был не в силах вернуть себе рекорд, победы в соревнованиях ничего для меня не значили. А пару раз я и не победил, например в Варшаве, в матче против поляков, и в Швеции, где, честно говоря, я не очень старался. Единственное хорошее, что принёс мне рекорд, — новая работа. Стен устроил меня прекрасно, ничего не скажу, но эта работа оказалась ещё лучше. Меня взяла крупная французская фирма, торговавшая обувью и спортивным инвентарём, платили мне сорок пять фунтов в неделю, дали «Рено», а всех дел — изредка ездить по оптовым торговцам да иногда выступать на пресс–конференциях. Действие контракта истекала только после Олимпиады в Токио. Они фотографировали меня где могли, но чтобы на фото красовалась марка фирмы — мне выдали большую белую кожаную сумку с названием фирмы.