Читать «Олимпиец» онлайн - страница 33

ЧУДО-БЕГУН НА МИЛЮ

ТЕРПИТ ФИАСКО В ЛЕЙПЦИГЕ

«В откровенном интервью после бега Айк Лоу сказал мне: «Не знаю, что случилось. Ноги словно отнялись. Может, мне не хватало Сэма Ди».

Да я в глаза не видел этого газетчика.

«Айк и сейчас считает, что это был самый чёрный день в его спортивной карьере. Он признаётся: «Думал, больше уж никогда не захочу бегать, ведь я всех подвёл: тренеров, страну, товарищей по команде. Я думал, что после такого провала в сборную меня не возьмут никогда».

Помню, как подошла она и сказала: «Не повезло, Айк», а я просто отвернулся — винил её, да и себя, что спутался с ней. Я знал, что скажет Том, что подумают остальные. Я себя просто ненавидел, хотелось, чтобы чья–то огромная рука схватила меня и унесла с этого проклятого стадиона.

«Его действительно не включили в сборную для встречи с Россией в Уайт — Сити и Чехословакией в Праге, но юный Лоу несколько раз подряд пробежал милю быстрее четырёх минут, его снова пригласили для участия в международном матче, и от добился блестящей победы против Польши в Уайт — Сити. Скромный бегун Лоу считает, что его заслуга невелика, и приписывает её буревестнику британских легкоатлетов Сэму Ди, чьё отсутствие в Лейпциге явилось, по мнению многих, причиной неудачи Лоу. «Благодаря Сэму я снова в форме, — говорит Лоу. — Сэм смотрел тот забег по телевидению и точно определил, в чём моя ошибка, будто всё время был рядом».

«Ты не был виноват. Я тебя ни в чём не виню. Жаль, что твой первый международный матч состоялся не здесь, а за рубежом. Ты оказался во власти пигмеев, с их отравленными стрелами и ядовитой завистью. Эти люди не хотели твоей победы, потому что это была бы моя победа. Для них счастье сказать: «Его готовил Сэм Ди, вот он и провалился». Тебе дали установку — нелепее не придумаешь. Каждый бегун имеет право на победу. Если он на это не способен, нечего ему и на старт выходить, а те, кто набирает команду, не должны включать его в сборную. Ты мог победить в том забеге. Будь я там, ты бы победил. Ты должен был пропустить мимо ушей всё, что шло вразрез с моими указаниями. Придёт время когда эта роскошь будет тебе доступна. Ты обретёшь зрелость и уверенность в себе. Сейчас ты ещё молод. Это я виноват, что отпустил тебя одного. Надо было найти дипломатический ход, чтобы не ехать, сослаться на травму. Но мне казалось нечестным вставать на твоём пути, тебе было бы тяжело отказаться от участия в сборной. Ты бы мог ошибочно решить, что другой шанс уже не представится. Когда в следующий раз ты поедешь за рубеж, я буду там — пусть мне придётся пройти весь путь пешком или переплывать реки».

И ведь как сказал, так и сделал. Он объявлялся откуда ни возьмись в Париже, Милане, даже Варшаве, всё в тех же джинсах и старом свитере, с большим рюкзаком за спиной, иногда на велосипеде, иногда добирался на попутках. Вряд ли он хоть раз ездил поездом. Бог знает, как ему удавалось — перебираться через границы, покрывать такие расстояния, зная всего несколько слов на чужом языке. Поразительно, как он всего добивался жестами и улыбками, — тут было, на что посмотреть…