Читать «Олимпиец» онлайн - страница 124

«Конечно, чёрт возьми, я люблю тебя. Зачем я, по–твоему, сюда приехал? — Я взял её руку, она её не отнимала. — Только не говори, что ты не любишь меня». Она на меня посмотрела со слезами на глазах и ответила: «Сейчас уже не люблю, Айк. Я застыла, ничего не чувствую. Такой я стала после твоего ухода. И если такое повторится, мне конец».

Я стал перед ней на колени, попытался поцеловать в губы. Она отвернула голову, и мне досталась только щека. Я сказал: «Не повторится, дорогая. Обещаю».

Она ответила: «Нет, Айк, сейчас тебе, может, так и кажется, потому что тебе тревожно и одиноко, но ты не изменишься. Я и раньше это знала и всё же вернулась к тебе. Сама виновата. Но больше так не будет. Никогда».

Я сказал: «Чёрт возьми, Джил, сразу после Токио я бросаю спорт; неважно, выиграю там или проиграю». Она ответила: «Опять же это ты сейчас так говоришь. Вряд ли ты уйдёшь из спорта. Особенно если не выиграешь».

«Послушай, — сказал я, — а если я пообещаю, поклянусь, что после Токио со спортом покончено, при всех вариантах?» Но она снова покачала головой: «Бесполезно, Айк. Я никогда не смогу доверять тебе. Надеюсь, ты победишь в Токио, потому что для тебя это значит больше всего на свете. Именно поэтому я и не могу вернуться. Разве ты не понимаешь?»

Тренируясь с Айком последние недели, я стал лучше понимать, какие опасности стоят на пути тренеров. Эти опасности подстерегали и Сэма, и Курта, и всех остальных. Теперь мне ясно, как легко поддаться искусу и взять на себя роль всемогущего господа. Ведь этого хочет сам спортсмен, ему нужно, чтобы с ним обращались, как с ребёнком, чтобы тренер говорил, что делать и когда, заботился о залечивании травм и подбадривал его, всё время давая понять — за ним стоит человек опытный и неравнодушный, способный убедить его, что боль — это хорошо, и, если нужно, вызвать эту боль.

Сомневаться не приходится: сейчас Айк действительно бегает лучше, секундомер тому свидетель. «Ты для меня много сделал, Алан», — говорит он, а я отвечаю: «Ничего я не сделал». И знаю, что говорю правду. Но как легко было бы ему поверить! А ведь всё дело в том, что срабатывает эффект смены ему сейчас вольготно без Курта, но продлится это не дольше нескольких недель, нескольких соревнований.

Он всё ещё живёт у меня. Свой дом сдал, а возвращаться к родителям не желает. Я ничего не имею против. Он постоянно мне исповедуется, всё время ждёт успокоения. Поехал к Джил и вернулся ни с чем. Похоже, она сказала, что никогда к нему не вернётся — уж слишком ясно, что для него самое главное.

Довольно справедливо, но нет ли тут и её вины? Ведь иллюзию верности и преданности питала она сама. Сама была верховной жрицей. Ему я ничего такого не говорю, только сочувственно слушаю. Раз позволил ему втянуть себя — к несчастью, — и больше не надо.

Почти каждый вечер мы тренируемся в «Кристал–паласе», потом едем в парк побегать на выносливость. В парке приятно: встречаются олени, вокруг холмы — куда веселее, чем на безликих беговых дорожках, где трудишься в поте лица, или в спортзале, где Айк ворочает железо. Но тут я проявляю твёрдость: в эти малопривлекательные места он ходит без меня.