Читать «Изображая Обломова» онлайн - страница 7

Ольга: — Хотела…Я полюбила его за доброту, мягкость, романтичность и попыталась пробудить любимого к жизни. Ну, что бы похудел, занялся делом и вообще…Пожениться собирались.

Обломов (возвращаясь на место) Да, собирался! Собирался… Хотел я, вот вам крест! Перестал даже ужинать, целых две недели не спал после обеда! Ради здорового образа жизни забирался с Ольгой на здоровенные какие–то холмы для романтизма прогулок…И серьезно думал о свадьбе…

Ольга (Женщине доверительно): — Думал он. И только! Вот представьте: я млею от полноты чувств и жду… Жду признания, поступка… да! Мужского поступка, вы меня понимаете? А он зевает так, что зубы щелкают! Я поняла, что ошиблась.

Обломов (отмахиваясь от нее, объясняет собравшимся): — Да поймите же — свадьба, хлопоты всякие там, переезды, имение обустраивать… И вообще — в душном тарантасе, люди все какие–то бегают, чемоданы, капоты, швейные машинки…

Ольга: — Тогда я вышла замуж за Штольца. А Обломов женился на простой необразованной мещанке — вдове Пшеницыной, и остался в халате, с Обломовкой в душе и вечным диваном под боком.

Женщина Ольге: — Вы извините, конечно, он что у вас, импотент?

Ольга: — Не проверяла. У нас чистая любовь была. Высокие отношения. Только он не способный к деятельности, лишний человек оказался. Импотент в общем смысле. Ну, когда все хочет и не может.

Женщина (в сердцах): — Ну почему всегда так, если хочет, то не может! А если может, то не хочет? Тут надо вопрос на высоком уровне решать. Пустили на самотек. С 18 века процесс идет…Кому лень, думаю, надо налог взымать повышенный. Нефиг тут отлынивать — разлягутся и простатит у них, видите ли! А демография вымирает.

Желтый: — Вот и я говорю! Неспособный он! Лишний, блин! Когда все надрываются — он лишний! Этих лишних всех в Сибирь! На лесоповал. А каждой женщине предоставить сексуально активного мужчину. Если уж капитализм с человеческим лицом, то и в штанах у него должно быть…хм… как у нормальных людей (поправляет свой гульфик)

Представитель Культуры: — Гончаров отнюдь не был апологетом капитализма, да и революционных демократов сторонился. Преподавал Великим князьям латынь и русскую словесность. Стал членом Петербургской АН. Все больше склонялся к монархизму и Православию. Но без позы, без стремления к карьере. Писал «Искать я ничего не искал: напротив, все прятался со страхом и трепетом…».

Начальник: — Прятался от действительности? Н-да…Не понимаю я вашу позицию…Никита Дмитрич… Вы уж определитесь, с кем вы. В то время, как Россия идет новым курсом, когда будущее в наших руках, вы, извините, распускаете нюни по изжившей себя идеологии социальной пассивности! Понимаю, ваше прошлое уносит, так сказать, в поэтические высоты…

Представитель Культуры: — Да! Я писал стихи и не стыжусь этого! Меня даже печатали. В «Юности». И я считал, и буду считать: искусство — это кафедра, с которой можно много миру добра сказать!

Бородавчатый: — Наговорили тут всякого… Добро еще вспомнили.