Читать «Сезон для самоубийства» онлайн - страница 12

— И у Потапенко. Оставалось четыре укола, значит, прикинула: вторник — последний день, а потом, гляжу, нет, не вторник, еще один делать надо.

— И когда вы это заметили?

— В субботу.

Такие вот дела. В той, последней, ампуле и был промедол. Кстати, экспертиза вскрытия показала, что в желудке покойного алкоголя не обнаружено, а медсестра твердила: пахнуло и пахнуло. А вот анализ крови показал, что лошадиная доза промедола, введенная Потапенко, была растворена в воде с небольшим добавлением спирта. Вот потому, наверное, и пахнуло на медсестру. Только зачем был нужен спирт — непонятно. Белый кристаллический порошок промедола хорошо растворяется и в воде. Ну, значит, изготовитель был недостаточно сведущ.

Насчет ампулы тоже еще разобраться надо. Медсестра не могла с уверенностью сказать, что эта последняя ампула ничем не отличалась от тех, что она колола раньше.

— Вроде такая же, — пробормотала она напоследок, споткнувшись о колючий взгляд следователя.

Врач поликлиники, седоватый плотный мужчина, услышав, зачем к нему пожаловал следователь прокуратуры, удивленно поднял брови. Умный мужчина — сразу смекнул, что к чему.

— Да, я уже знаю про Потапенко, — он потянулся к пачке с сигаретами. — Но дело в том, что ампулы с промедолом заметно отличаются от тех, где содержится сердечное лекарство. — Он стал что-то рисовать на листке бумаги. — Ну, во-первых, если хотите, даже по форме и размеру. Это все равно что перепутать, прошу прощения за сравнение, бутылку, скажем, шампанского с четвертинкой водки. Практически исключено. — Врач хмыкнул, довольный своим сравнением, и протянул Евгению листок бумаги: — Вот смотрите. — Ковалюк увидел там изображение, напоминающее квадратную граненую фляжку, и рядом — раза в три меньшую размером узкую длинную ампулу. — А, кроме того, еще и обозначения имеются.

— А если нет никаких обозначений?

— Ну тогда… — врач развел руками. — Ошибки, конечно, бывают везде, и автоматически все что угодно можно сделать и не заметить, тем более что ампула в упаковке оставалась последней. А медсестра Ильченко, она не то, чтобы невнимательная, но… — он вздохнул и тут же спохватился: — Нет, никаких серьезных упущений она не совершила, но, — он опять замолк, — лекарство больному она однажды перепутала. — Он вопросительно посмотрел на следователя: — Но тогда откуда в той коробке взялся промедол?

И еще. В конце, разговора врач, он оказался и заведующим отделением, буркнул:

— Не понимаю, зачем ему промедол понадобился. В принципе, лошадиной, ну, скажем, тройной дозы того же кордиамина было бы достаточно, чтобы… — он не договорил и расстроенно махнул рукой. — А нас теперь из-за этого промедола затаскают: проверки, учет… Нет, вы не подумайте, я не эгоист какой, человек умер, но, ей-богу, не понимаю…

Следователю принесли больничную карту Ивана Семеновича, плотно исписанные странички. Кое-что из нее он тоже для себя уяснил, а потом, когда спросил об этом же у врача, тот подтвердил его выводы. Для покойного было достаточно какого-то сильного потрясения, и сердце могло бы не выдержать. Тогда и никакой наркотик не нужен.