Читать «Зона Синистра» онлайн - страница 75

— Не могу сказать, что мне жарко, господин.

— Черт его знает, что на меня нашло. С нервами что-то неладно. Странный какой-то день был вчера.

— Я так полагаю, вы меня и безволосой любите, господин.

— Ага. Очень.

В домике дорожного смотрителя прямо в одежде дремал на топчане Северин Спиридон. Когда половицы качнулись у них под ногами, из-под топчана на середину комнаты выкатилась пустая бутылка. На столе, нетронутый, лежал завернутый в газету сыр, который принес с собой человек в шахтерском шлеме. Когда влажную бумагу сняли, на сыре остались серые газетные буквы. Вечером, рассказал Северин Спиридон, когда он сюда пришел, чужака уже не было. Только сыр лежал на столе да стояла бутылка с остатками горькой палинки на дне. И весь дом полон был страшным запахом железнодорожных залов ожидания.

— Включил бы ты радио.

— Сейчас лучше не надо, — сказал Андрей.

— Хочется же узнать, что делается. В Синистре сегодня лигу организуют. Включи, пожалуйста.

— Не люблю я радио слушать. Да и сейчас, к сожалению, это все равно невозможно. Смотри, в нем и батареек- то нет. — И смотритель показал на задней панели взломанное, пустое гнездо, откуда кто-то вытащил батарейки.

Он достал небольшую бутылочку денатурата, разлил его по кружкам, добавил туда воды, потом стал строгать в них еловую чурочку, чтобы спирт пропитался ароматом смолы.

— Если ты не против, я жену сейчас заберу, — сказал где-то около полудня Северин Спиридон.

Андрей посмотрел на платок у Эльвиры на голове, потом перевел взгляд на нижнюю часть ее живота.

— Ради Бога, — кивнул он.

— Растревожил меня немного запах этого человека, не хотелось бы мне сегодня одному оставаться. Разреши ей со мной провести весь день, а вечером я ее, как обычно, отправлю.

— Забирай, она ведь твоя.

Андрей еще какое-то время выпивал в одиночку, глядя в окно, на котором жужжали весенние мухи. За окном расстилались поляны, над ними плыли облака. Ближе к вечеру он вышел наружу, прошелся по мокрым, топким от талой воды лугам. На перевале, вокруг разбросанных по склонам двух-трех заимок, не было ни души; лишь за серыми сугробами, что тихо умирали на опушке леса, за грудами лилового льда мелькал иногда огненный лисий хвост.

Андрей уже собрался возвращаться домой, когда на серпантине появилась длинная колонна грузовиков с зажженными фарами; они двигались к перевалу. Все они были закрыты брезентом; в иных гремели дубинки, цепи, железные прутья, другие были набиты притихшими, дремлющими людьми. Следом вихрился удушливый, пропитанный запахом спирта и порошка от вшей воздух залов ожидания.

Недалеко от дома, в колее на дороге Андрей увидел одинокий шарик — человеческий глаз. Вернее, глазное яблоко с налипшей на нем, перемолотой колесами грязью, желтоватой жижей дорожных рытвин; но, вне всяких сомнений, это был глаз. На нем еще сохранился маслянистый блеск, такой же, как у вчерашнего пришельца.

Домик дорожного смотрителя все еще полон был запахом чужака. Андрей оставил открытой дверь, настежь распахнул окно. И до заката сидел, облокотившись на подоконник, на сквозняке, куря трубку, набитую чабрецом. Потом с ведром воды и маленькой саперной лопаткой спустился к дороге: чей бы тот глаз ни был, надо было его похоронить. Но глаза в колее уже не было. На фиолетовом небосводе сияла высвеченная ушедшим за горизонт солнцем оранжево-красная двойная полоска, похожая на лыжню, что вела по полянам с перевала в урочище Колинда. Андрей ждал, сидя перед открытым окном; над перевалом уже веяло ароматом весны, лес даже после заката звенел птичьими голосами. Над драночной кровлей избы Северина Спиридона появился курчавый дымок; в безветрии он поднимался вверх, серебристой фатой окутывая луну.