Читать «Королевство Уинфилда» онлайн - страница 115
Марина Ниири
Уинфилд и Диана впервые слышали, как строгий доктор Грант вслух вспоминает детство.
– Наш отец отнюдь не был тираном, – продолжал он. – Детей не подавляли и не обделяли. В доме всегда были гости, звон бокалов, клавесинная музыка. Неудивительно, что я чувствовал себя не в своей тарелке. Я бежал сломя голову, подальше от этих огней, этого смеха, от пирожных с марципаном. Я всегда находил самый тёмный угол в доме. Как несправедливо, что я родился Грантом! Всю эту родительскую любовь, в которой я не испытывал потребности, можно было бы излить на кого-то менее удачливого, но более благодарного. Меня лелеяли в детстве, а в юности мне дали самое лучшее образование. У меня было такое многообещающее начало. И во что я превратился, в конечном счёте?
– Каждой благополучной семье нужен один хмурый, нелюдимый, неласковый ребёнок, – сказал Уинфилд. – Так же как в каждом воровском квартале должен быть врач с кембриджским образованием.
Том подозрительно прищурился.
– Уж больно сладко ты распелся. Всё, не буду больше отравлять ваше идиотское счастье. Брюзжание не делает меня богаче. Если бы мне перепадал грош за каждoe циничное высказывание, я бы давно стал герцогом.
Том выпрямился, развернул плечи и вдруг запел баритоном, который был совершенно не похож на его обычный разговорный голос:
Встав между изумлённых детей, он приобнял их слегка, не слишком тесно прижимая к себе, и продолжал петь.
Часть седьмая
ПРЕВРАТНОСТИ ПРАВОСУДИЯ
1
Когда Том проснулся на следующее утро, ему показалось, что его за ночь перенесли в другой мир. Его тёмная и прохладная каморка была залита светом. Он обычно оставлял ставни открытыми, потому что солнце благоразумно обходило это крыло «Золотого якоря».
– Это явно не лондонское небо, – пробормотал Том, протирая глаза.
Золото и лазурь – не английские цвета. Куда девался туман? Что за звук раздавался из-под крыши? То ли журчание воды, то ли чириканье воробьёв. Странно, что ни солнце, ни птицы не раздражали Тома в это утро. Он не спешил закрыть ставни, чтобы отделиться от чуждых ему красок и звуков.
Удивительнее всего, он совершенно не стыдился того, что позволил себе фамильярность прошлым вечером. С чего ему вздумалось обсуждать свою забытую семью с двумя сиротами? Пятнадцать лет эти двое болтались у него в ногах, и ему не приходило в голову с ними откровенничать. Он бы вполне мог отчитать детей за то, что устроили свалку на улице, но вместо этого он забрался на возведённую ими баррикаду и спел. Чисто научное любопытство толкнуло его на этот невинный эксперимент. Интересно, что бы случилось, если бы он на минуту принял участие в детской игре? Неужели луна раскололась бы на две части? Ничего подобного не случилось.