Читать «КАМПА-ДОПОТОПНАЯ СКАЗКА. Третья часть» онлайн - страница 5

По обычаю того времени, женщинам не позволялось присутствовать на пиру, где все состязались между собой в количестве выпитого и съеденного. Ибо Уран считал, что так будет трудно сохранить мир между демоносами, если еще и демоницы будут состязаться между собою в пьянстве. Когда все заняли свои места, старший сын Урана, титан Крий, объявил громким голосом: «В зале должен сохраняться мир, пользоваться колюще-режущими предметами можно не иначе как для разрезания пищи, любой порез, удар или открытая рана, нанесенные оружием, кубком, костью, медной посудой, ковшом или сжатым кулаком будут считатся умышленным убийством и непростительным преступлением. А виноватый будет живьем погребен в лабиринте чистилища. Все оружие, кроме ножей, приказано оставлять при входе в зал, и лишь самым знатным демоносам позволяется иметь при себе большие ножи-крисы, ибо им полагается держать себя в руках даже когда они слегка перебрали хмельного нектара. Тронный зал Мегарон был небольшим, но довольно вместительным помещением, и мог вместить шестьсот демоносов и примерно такое же количество прислуги. В самом отдаленном углу Мегарона на возвышении в несколько ступеней находился царственный трон, возле которого был накрыт большой стол для самых приближенных божичей ойКумены. Столы остальных гостей тянулись из одного конца зала в другой, между которыми суетилась многочисленная прислуга. Надо отметить, что в этот праздничный день погода выдалась на редкость удачной, небольшая изморозь быстро растаяла, мухи запикали, птички зачирикали, солнышко радостно улыбалось, все это соответствовало торжеству. Многочисленные гости, собравшиеся в зале, некоторое время томились в ожидании празднества, знакомые переговаривались друг с другом, а те, кто был во дворце впервые, с любопытством рассматривали пышное убранство и огромную картину, написанную на всю стену маслом и красной охрой. «Как же все-таки величаво и реалистично изобразил художник царя Урана, − переговаривались меж собою гости, − ведь бог как живой». И правда, на огромном полотне во всю стену Уран сидит на высоком золотом троне, могуществом и властью дышит божественно прекрасное лицо. Два больших сосуда стоят у его златого трона: в одном сосуде дары добра, в другом – зла. От своих щедрот жалует он эти священные дары, черпает в них добро и посылает их своему народу. Но горе тому демоносу, кому он зачерпнет из сосуда зла, горе и тому, кто нарушает установленные богом порядки и не соблюдает его законов. Грозно сдвинет тогда Уран-громовержец свои густые брови - черные тучи заволокут небо, взмахнет он своей десницей - сверкнет пламенная молния, испепеляя виновных. В это самое время пронзительно и звонко ударили фанфары труб, отворилась златая дверь, и в зал для приемов вошли приближенные царя и сам Уран-громовержец. Если бы не его златая корона, царственный Урей, то многие даже не смогли бы узнать в этом седом старике бога-громовержца; они ежеминутно сравнивали картину маслом и живого царя, и еще больше удивлялись тем переменам, которые произошли с ним за это время. Во всем чувствовалось, что он давно уже присмирел, исчерпав свою божественную силу. Состарился седой владыка, только и может волосами шевелить да ногами о пол топать, и это не удивительно все-таки преклонный возраст-6 милионов лет. Но как бы там ни было гости вставанием приветствовали царя, а тот величавый и важный усаживает их за пиршеские столы такими речами: «Приятно, други мои, видеть в этом зале цвет ойКумены, царей, титанов и знатных демоносов, присаживайтесь, будем праздновать», − сказал Уран, опускаясь в свой царственный трон. Все с нетерпением ждут новостей, каждый старается не пропустить ни одного слова. Только Уран молчит, придирчиво всматриваясь в лица собравшихся, кого-то он вспоминает и мило улыбается в ответ, кому-то он просто кивает головою. Но в зале больше таких, кого он видит впервые, и тогда его зрачки необдуманно сужаются, вроде спрашивая «Ты кто такой? Откуда ты взялся?». Надо заметить, что многие взоры направлены на опустевший трон царицы Геи, стоящий по правую руку от Урана. Каким-то холодом тянет от блещущего золотом седалища царицы. А как славно было когда-то. Богиня земли Гея своим блеском освещала просторный зал Мегарон, с доброй веселой улыбкой дарила благодать всем своим детям, демоносам, охлосам, пери, джинам, шейтанам и прочия.... С каким благоговеющим трепетом они встречали свою царицу, когда она в пышном наряде, блистая неземной красотой входила в зал Мегарон, тогда все демоносы вставали, склоняя пред ней свои головы. А она, гордая в своем могуществе, шла к золотому трону и садилась рядом с царем и мужем. Теперь же в нем удобно устроилась титанида Рея, красотой своей сияя безметежно и невинно, словно звезда в ясном небе. И многие тут же сообразили что неспроста она заняла царственный трон, ибо давно страною ширились слухи что именно ей старый Уран оставит все царство. Вот по этой причине каждый из собравшихся хотел ей понравится, в надежде, что она ответит взаимностью. Но Рея, избегая взгляды, застенчиво и невинно опускала свои очи, и многие, завидев такую красоту, тут же теряли разум и влюблялись в нее безмерно. «Кушайте, гости дорогие», − молвил царь, и все как один принялись наслаждаться угощением. А надо отметить, что столы так и ломились от закусок, наедков и напитков. Сто сорок румяных носорогов было подано гостям, а прочих блюд было и не счесть. Поварята с кухни то и дело вносили большие подносы, на которых веселя душу и желудок, возлежали зажареные, подрумяненные, молочные слонята, и длинношеие страусята, и гипопотамчики и акулята. Все это было подано гостям под танцы Харит и Муз, услаждающих их слух пением. И многие из гостей, захмелев от избытка выпитого, провозглашали здравицы и тосты богу и его дочери. В это самое время, когда хмельной нектар начал развязывать языки даже самым молчаливым из гостей, бог Уран поднял свой божественный перст, музыка и танцы смолкли. И в полной тишине молвил так: «Приятно мне сидеть за одним столом с друзьями, только не для того я вас созвал на пир, чтобы вы набывали свое брюхо всякой снедью, я хотел поведать вам свою печаль». Гости тут же прекратили кушать − стали внимательно слушать, предчувствуя, что сейчас они услышать что-то важное. А Уран, будто нарочно оттягивая время, начал ....издали: «О как же непрочно все устроено на свете, вот в саду моем прекрасном сохнет роза, увядая, но смотрите ей на смену появляется другая», − он говорил все это так проникновенно и печально, что многие демоносы приняли его слова буквально и начали осматриваться кругом, выискивая глазами сад и увядающие розы. Другие, ковыряя в зубах когтем, вытаскивая застрявшие куски мяса, ловили каждое сказанное слово, находя его речь необычной и много обещающей. «Долго жил я в этом мире, − продолжал Уран-громовержец, − ныне ко мне стучится старость. Чтоб не быть для вас обузой, я решил оставить государственную службу». И тут же гулкий ропот прокотился в зале, ведь не все были готовы услышать подобное. Только Уран, не обращая внимание на шум, продолжал: «Не век, и не два служил я вам верой и правдой, а теперь хочу удалится от дел на почетную старость. А дабы святое место не пустовало, решил я передать царство своей дочери титаниде Рее. Пусть она займет мое место на троне, и должность моя будет находится в ее руках, такова моя воля». Что тут случилось с демоносами трудно поддается описанию, ведь многие из титанов отказывались верить слухам о коронации Реи, в душе каждый из них надеялся, что отец именно его выберет на царство. Шумели и прочие гости, ведь каждый из них надеялся, что незамужняя царица выберет кого-то из них себе в мужья, и тогда есть шанс стать правителем страны. «Но почему она? Почему не я?» − спрашивал у отца титан Крий, считая себя самым достойным наследником престола. «А потому, − тоном нетерпящим возражения отвечал Уран − что дочь моя Рея уже взрослая, она вполне может править страной как царица. А мужа себе пускай изберет по древнему обычаю Сваямватри. Если кто забыл этот древний обычай матриархата, напоминаю, это когда невеста сама выбирает себе мужа». В полной тишине слова Урана прозвучали словно удар грома в ясном небе, многие по-прежнему не верили услышанному, сидели молча с раскрытыми ртами, и тут по залу пронесся несмелый хмельной смешок. Он разрядил обстановку. «Ггы. Пгы. Кхы», − откашлялся правитель Родоса царь Киферон, он одним из первых сообразил, что решение Урана окончательное и неоспоримое, поэтому, встав из-за стола молвил такое: "О великий царь, ты правил нами тыщи лет, правь еще хоть вдвое больше, мы будем верно тебе служить, ибо любим тебя. Но зачем же вверять ойКумену в женские руки сейчас, когда страна так остро нуждается в твердом правителе? Подумай об этом». − «Мудро, очень мудро», − выкрикивали демоносы, и тут же в зале Мегарон поднялся невообразимый гул, шумели цари, роптали титаны и даже демоносы переговаривались меж собою, не одобряя выбор Урана, ведь право на наследование трона принадлежит старшему из сыновей, но никак не титаниде Рее. Лицо Уран от таких речей с каждой минутой наливалось краской гнева, а когда его терпение лопнуло, сдвинул свои густые брови и его глаза загорелись нестерпным блеском, а взгляд сделался настолько грозен, что казалось, он сейчас вскочит на ноги и бросится на своих обидчиков. Взмахнул Уран-громовержец своею денницею - удар грома раскатился по небу, ярким пламенем сверкнула молния, содрогнулся высокий Олимп. Гнев громовержца отрезвил многих, их лица переменились, они по прежнему улыбались, но делали это учтиво, с благоговением, заискивающе смотрели своими немигающими очами. На миг в зале возникло беспокойство, ибо многим показалось, что теперь Уран-громовержец начнет черпать из сосуда зла, а этого никому не хотелось. И тогда самый мудрый из собравшихся, посол Феникс, начал говорить от имени всех присутствующих: «Мы, великий царь, с тобою полностью согласны, пусть страной отныне правит та, которой нету краше и умом и благородством. Дети льва равны друг друга, будь-то львенок или львица. Мы согласны! − единогласно вскричали почти все. − Пусть нами правит царица!». Их возгласы и крики были настолько искренни, что на миг они сами и старый Уран поверил в их искренность. Он торжественно приподнялся над троном, протянул руку дочери, предлагая ей занять свое место, а та, вспыхнув румянцем своей неземной красоты, робко повиновалась отцу. «Будь по вашему, − громовым раскатистым голосом молвил царь. − Вот она − новая царица! Приветствуйте ее. Сейчас же проведем инаугурацию». И в тот же миг грянула торжественная музыка, прекрасные, юные богини Оры, а с ними Куреты и Хариты осыпали царицу лепестками цветов, зерном и деньгами. Уран усадил царицу Рею на свой трон, вложив в ее руки царский скипетр и державу. А Оры и Хариты вдели ей на голову венец неземной красоты, отчего она стала еще прекраснее. Все демоносы как один ей поклонились и нарекли титаниду Рею царицей, а затем наполнили кубки и выпили за ее здравие, и каждый старался перекричать другого, выкрикивая здравицу юной царице и ее отцу. От внезапно нахлынувшего счастья из глаз Реи покатились умилительные слезы радости. Плачет, плачет титанида, из очей струятся слезы, рдеют нежные ланиты и пылают словно розы. «О не плачь. − отец ей шепчет, − Ты теперь царица. В любой ситуации умей держать себя в руках, пред войсками и народом сокрушаться недостойно. Как бурьяну так и розам светит солнце круглый год, будь и ты таким же солнцем для своего народа, справеливой будь и щедрой, это славу преумножит, и сердца к тебе привяжет». Овладев своими чувствами, Рея вышла на балкон, где ее приветствовали многочисленные толпы народа, скандирующие здравицы в честь новоизбранной царицы. Тысячи рук тянулись к ней, площадь ликовала. А она стояла обласканная народной любовью и немножко робела, отчего на ее лице отразилось ясное осознание того, какое блестящее, но тяжелое бремя, возложила она на свои плечи. Помня отцовские поучения, она приказала вынуть из подземелий тяжелые сундуки, набитые золотом и драгоценными камнями, и принялась горстями бросать их в толпу ликующих горожан. Не забыла она и храбрых воинов: их царица наделить велела златом. Тот, кто был доселе беден, в один миг стал богатым. Кто же был богат, стал еще богаче. Кругом царило веселье, гости здравицы кричали, в кубках пенился хмельной нектар, Музы и Хариты пели и танцевали, а Уран-громовержец, все еще слабый после затяжной болезни, решил удалиться на покой, но в начале он успокоил пирующих и молвил: «И так, друзья мои, настало время мне удалиться от дел. Отныне дочь моя будет царствовать над всеми вами, пусть она сама решает кому из вас суждено стать ее мужем. Я лишь одно хочу добавить: все вы достойны ее руки, и мне не хотелось бы видеть среди вас вражду и братоубийство, всех вас рассудит царица. А теперь пришло время всем поклясться в верности, пусть каждый припадет к ее стопам, произнося слова клятвы. Дескать, раб такой-то и такой-то припадает к ее стопам тысячи раз. Исполняя повеление громовержца, гости один за другим подходили к трону царицы, и припадая к ее стопам, принесли клятву верности. Среди выстроившейся вереницы гостей, Уран не заметил некоторых из царей и титанов. Отсутствовал титан Иапет и его славные сыновья Менетей, Эпиметей, Атлант. Не было титана Океана и еще несколько морских богов. Не было видно титана Крона. Уран до того немного рассеяный, осмотрелся и заметил стоящему поодаль послу Фениксу: «А где же титан Океан? Почему его нету? Да и Крона я что-то сегодня не видал. Что с ними?» − «Океан еще вчера прислал гонца с извенениями: приехать не могу, важные дела не дают возможности отлучиться со дна морского. А твой сын Крон прислал записку, дескать, заболел я лихорадкой» − «Что еще за зараза к нему прилепилась?» − уточнял Уран. «Точно не известно. − отвечал Феникс. − Знаю только что у Крона, гремуча и круча, жада и ложеточа, леча и млеча, бегуча и буча, алчица и вспуча» − «Да, нехорошая болячка. − согласился Уран. − Если у него вспуча тогда это очень серьезно».