Читать «КАМПА-ДОПОТОПНАЯ СКАЗКА. Третья часть» онлайн - страница 41

«Ох, и проголодался я от всей этой нервотрепки» - жаловался тиран Крон. И тут же к нему бросились его верноподданые слуги, быстрее ветра застелили столы белой скатертью, заставили яствами, и начались веселье и праздники. А вскорости обидные, ругательные слова забылись совершенно. «В конце концов проклятье - это только слова и ничего более» - успокаивал себя Крон, предаваясь веселью. А горечь обидных ругательств как-то сама по себе оставила его сознание. Оно и правильно, чего заранее горевать да печалиться. Все это время он жил припеваючи, день и ночь его развлекала любовница Шакархава. Только в ее обществе он чуствовал себя уютно и вольно, неотяжеленный царственными делами. В ее доме всегда царил полумрак блаженства, только здесь он мог забыться и отдохнуть своей измученной, изрезанной ранами и рубцами душой. Как-то раз Шакархава сказала своему ненаглядному Крончику: «Если правда, что мой господин любит меня, пусть закажет у мастеров Тельхинов две золотые чаши, которые я наполню элексиром любьви. И еще прошу подарить мне механическую арфу, чтобы она сама при помощи хитромудрой пружины могла издавать чарующие звуки. Тогда бы я одна, без посторонних глаз, могла услаждать своими танцами и пеньем слух моего господина». И Крон приказал сделать две глубокие чаши для питья из серебра и драгоценных камней с прекрасной резьбой и тиснением, а также златострунную Арфу в виде бычей головы, звучание которой было не сравнимо ни с чем. А Шакархава, рада-радешенька подарку, тут же наварила приворотного зелья и потчевала им своего Крончика. В одном блюде всегда было приворотное зелье, укрепляющее взаимные чувства и мужскую силу, приготовленное из артишоков и спаржи, смешанное с медом и ядрами миндаля. А во второй чаше всегда был любовный напиток - смесь мяты, розмарина и чебреца. Ими Шакархава кормила своего возлюбленного из золотой ложечки, услаждая слух сладкоголосым пением, чаруя его еще больше. А он вкушал напиток любьви и наслаждался ее танцами. Так бы и текли дни за днями, но однажды, восседая на высоком царственном троне, он, как это и положено правителю, решал неотложные государственные дела, а вокруг него толпились просители, гости из далеких земель, придворные и советники. Он долго и запутанно объяснял посетителям проводимую им стратегию и политику будущих великих побед и свершений, как вдруг почувствовал, что ему стало что-то мешать. Поковырявшись пальчиком во рту, он заподозрил что-то неладное. Подозвав своего верного Сабскабу, приказал: «Приблизься и взгляни, что это так болит у меня между тремя передними клыками, словно там ростет зуб мудрости и вот-вот прорежется». Сабскаба в начале, приняв его слова за шутку, недоверчиво приблизился и заглянул в рот полный острых зубов. Осмотрев клыки тирана, он с почтительным поклоном ответил: «О, мой господин, это у вас режется клык». Крон еще больше удивился такому ответу. «Я уже не в том возрасте, когда режутся клыки», и добавил смеясь: « если бы тут должен был вырасти клык, это случилось бы несколько веков назад, еще в пору моей юности». Тогда находчивый Сабскаба, недолго думая, спросил Крона, чистил ли он сегодня зубки или может забыл. «Чистил, как обычно две минуты натирал песком, затем содой и мелом до блеска. «Странно» - просебя подумал Сабскаба, «откуда взялась такая зараза», но спросил другое. «А что кушал сегодня мой господин, как знать, не от этой ли пищи случился такой конфуз?». «Ты что придираешься?» - вспылил Крон. «К чему все эти намеки и необоснованные подозрения? Я ел обычную пищу, которую привык есть с детства. Если кто-то виновен в том, что случилось, то я требую произвести строжайшее дознание и наказать всех виновных и невиновных» - распалился правитель. При этих словах у всех похолодело внутри, они тут же кинулсь исполнять приказание повелителя. Через время Сабскаба бодро вернулся назад, а за ним по пятам следовали молчаливые стражники гарпии. Они древком копья подганяли связанную по рукам и ногам кухарку, и та под страхом смерти поведала следующее: «Когда господин приказал подать яства, а сам отправился в басейн, чтобы искупаться перед завтраком, я резала на кухне траву Иссоп, но зазевалась и порезала ножом кончик пальца. Не мешкая, я схватила тряпицу и замотала ею свой порезанный палец, добавила в пищу приправу и поставила ее на огонь, но капелька крови все же капнула в кастрюлю. Приметив это, я хотела приготовить новое блюдо, но не успела, ибо государь уже вышел из купальни и потребовал завтрак. Вылив приготовленое яство на блюдо, я поспешила кормить своего господина. Вот все, что я могу поведать, если тиран пожелает лишить жизни свою рабу, пусть сделает это», пала она к его ногам. Остро отточенный мечь в один миг занесся над ее головой. Одно только слово - и молчаливый стражник из рода гарпий исполнит приговор. Выслушав ответ кухарки, Крон знаком остановил стражника, и тот вложил в ножны медный мечь. А кухарку отослал на кухню. Через время Крон подозвал к себе градоначальника Наннанка и спросил его: «Не приказывал ли я сегодня предать кого-либо позорной казни?». «Есть такие» - отвечал Наннанк, «мы их казним самим жестоким образом, сейчас же и без промедления». «Постой!» - остановил его тиран, «виновных обезглавьте, а всю кровь до последней капли собирите вот в эту чашу и принесите мне». Наннанк, почтительно поклонившись, взял чашу и поспешил в темницу к смертнику. Того казнили, наполнив чашу кровью, поднесли ее Крону. Он же с чашей в руках отправился на кухню и повелел кухарке приготовить точно такую же подливку, и сам лично влил кровь в кратер с подливкой, когда та почти поспела. Закончив стряпню, кухарка выложила готовое яство на блюдо и отнесла его на пробу. Он же, отведав блюдо, нашел, что оно стало еще вкуснее, от этого блюда у тирана прорезался еще один клык. На следующий день тиран приказал казнить еще одного смертника, собрать его кровь, зажарить печень казненного и, протушив ее в крови, подать гарячим. Новое блюдо показалось ему вкуснее всего, что он когда-либо ел. И с тех пор он уже был не в силах отказаться от крови. Особо ему нравилась кровь рабов и печень охлосов, и не мог он есть блюда ни с какой другой приправой, кроме крови. Каждый день он казнил узников, потом стал хватать ни в чем не повинных слуг и придворных, и вскорости в Сорочанске не осталось ни одного путнего слуги, а Крону, казалось, не было до этого никакого дела. Он думал только о том, как бы ему испить сырой крови и отведать свеженькой печеночки. Вскоре великое смущение обуяло горожан. С криком и плачем приходили они к вельможам и, горько рыдая, просили, умоляли разыскать их малюток, их маленьких демоносиков, которые стали пропадать в городе. А те в свою очередь сами жаловались им на свою горькую судьбу. Дескать никого разыскать они не могут, им теперь не до этого, ибо все их слуги убиты, им самим приходится таскать себе воду, собирать дрова, готовить пищу. Крону же до этого не было никакого дела, он утолял свой голод кровью, закусывая прожаренной печенью. Эксперементируя с апетитами, дошел до того, что у детей вынимал мозг и ел сырым или прожаренным с кровью. Безвинно загубленные, безмозглые души не могли даже добраться до врат чистилища, обрести покой и надежду на новые воскрешения. Денно и нощно молились демоносы старым богам, всех высшему Хаосу и небесным Сварожичам, умоляли ниспослать кару на голову тирана. Да и какая же мать согласиться отдать своего дорогого ребенка этому ненасытному чучелу, чтоб оно бедную крошку замучило? Плачут они, убиваются, с малышами на веки прощаются, вымаливая у Хаоса небесной милости. И не совсем ясно, то ли их мольбы и слезные просьбы были услышаны, то ли проклятья матери земли Геи возымели свое действие, но только одной ночью Крон проснулся от страшного грохота в своей утробе. Наскоро одевшись, он устроил настоящий разгром на кухне, от чего грохот стал настоящей кононадой. Неистерпимый грохот в животе плюс грохот кастрюль, кратеров, сковородок, шумовок, мисок, чашек, вилок и ложек смешалось в настоящую кокофонию звуков. Все, что было на кухне съедобного, пожирались с неимоверной частотой, вылизывалось до бела, выпивалось до дна. А под утро случилось так, что Крон заболел пищеварением, а чтобы хоть как-то снять спазмы, сжимающие его желудок, он дни и ночи на пролет что-то грыз, чавкал, беспрестанно запихивая себе в рот все, что нипопадя. А когда его челюсти буквально опухли из-за страшных мозолей, которые рот натер своими желваками, он призвал к себе лекарей и приказал лечить его немедля. Местные светила медицины, осмотрев больного, нашли, что его болезнь очень опасна, симптомы неясны, а исход неблагоприятный. Все это было вызвано тем, что врожденная пищеварительная способность его желудка, благодаря которой он переваривал целые котлы с мясом, не справилялась с изобилием пожираемой пищи. Только Крон не верил докторам, подозревая, что всему виной проклятье его матери Геи. «Ты не достоин быть богом, твое обличие - облик змея и шкура крысиная, и будешь ты тысячу лет ползать на брюхе, искать себе пропитание: мышей и змей себе подобных.» «Проклятье на мою голову свалилось в одночасье» - причитал бедняга Крон, качался по земле, рвал на своей груди волосы, заламывал руки, посыпал голову пеплом. Но сколько он не побивался, исцеление не наступало. Знающиеся на колдовстве маги и чародеи не могли снять с него сглаз и порчу, они только разводили руками, дескать, тут мы бессильны. Их неутешительный диагноз оставил больного один на один со своею болячкой, и даже Шакархава не смогла исцелить его своими любовными чарами. Пришлось ему всецело отдаться в руки Гиперкритоса, Тротулы и Кобры, так сказать, вручить им свое бренное тело для детального обследования. А тех дважды просить не нужно. Будто голодные пьявки впились в его тело, стали осматривать, ощупывать его и так и эдак. Чтобы поставить окончательный диагноз, к нему были пременены различные медикаментозные средства и процедуры. Болезнь однако ж оказалась сильнее лекарств. Тогда было решено заменить ему желудок на новый. Для этой цели уже зарезали здорового во всех отношениях демоноса с луженным желудком, почками и брыжейкой. Только Крон на отрез отказался пришить себе новый желудок. Пусть лучше богиня луны Селена падет мне на голову, чем я позволю этим кровопийцам Гиперкритосу, Тротуле и Кобре исполосовать ножами свой живот, отвечал он на все уговоры и просьбы. Тогда на расширенном консилиуме от светил медицины было принято решение, немедленно собрать полный круг анализов, просветить, прощупать больного насквозь. Несколько лет ушли только на сбор анализов. Медики брали соскобы, пунктировали где нужно, пальпировали где это было возможно. В назначенный срок был составлен подробный отчет о состоянии здоровья тирана, который и был представлен широкой огласке. «Что касается его органов» - объявил Гиперкритос во все услышанье, «то поставить точный диагноз невозможно, ибо болезнь постоянно прогресирует, меняется ее течение и симптомы. В то время, когда я осматривал больного, его мозг по величине и цвету субстанции напоминал левое яичко клеща. В то же самое время мозговые желудочки у больного были крепче скорлупы ореха. Чревовидный отросток - что молоток для отбивания мяса. Перепонки - медные сковородки. Углубления в средней полости мозга – точно чаны для извести. Черепной свод будто сшитый из лоскутов ночной чепчик, мозговая железка - что дудка, сосцевидные бугорки - что башмачки, барабанные перепонки - что толстая кожа буйвола, височные кости - что черепичная крыша домов, затылок -что придорожный столб, язык - что выдувная трубка, а небо - что двустворчатые ворота. Вязкость, блеск и кислотность слюны напоминали мед, миндалины - горный хрусталь, гортань - корзинку для овощей. Желудочек был как коромысло. Нижнее отверстие желудка - что дверь. Глотка - что комок пакли. Легкие - что кузнечные меха. Сердце - что водопроводная труба. Плевра - что долото. Артерии - что колодезные шахты. Диафрагма - что барабан. Печень - что секира о двух лезвиях. Вены - что бурные реки. Селезенка - что рожок для приманки дроф и перепелов. Кишки - что тройные рыболовные сети. Желчный пузырь - что скобель кожевника. Брыжейка - что арфа. Тонкая кишка - что щипцы зубодера. Слепая кишка - что нагрудник у дракона. Ободочная кишка - что решето. Прямая кишка - что вываренной кожи бурдюк. Почки - что лопатки штукатуров. Поясница - что висячий замок. Мочеточники - что бочьки. Почечные вены - что две клистирные трубки. Сперматические сосуды - что слоенные пироги. Предстательная железа - что глиняный горшок. Сухожилия - что кожаные перчатки у сокольников. Связки - что кошели. Кости - что плошки. Рога - что бивни. Чешуя - что доспехи пешего воина. Костный мозг - что котомка. Хрящи - что заросли бурьяна. Железы - что галеры. Животные токи - что мощные удары кулаком. Жизненные токи - что замедленные щелчки по лбу. Горячая кровь - что беспрестанные щелчки по носу. Моча - что папефига. Детородные органы - что сотня мелких гвоздей. Память - что повязка. Здравый смысл - что посох. Воображение - что перезвон колоколов. Мысли - что скворцы в полете. Сознание - что вылупившийся из яйца дракончик. Умозаключения - что зерна ячменя в мешке проса. Угрызения совести - что составные части Сциллы и Харбды. Замыслы - что баласт на судне. Понятия - что створки раковины. Умственные способности - что улитки. Воля - что три ореха на одной тарелке. Суждение - что стоптанные сандалии. По всему этому можна сделать только один вывод. Больной абсолютно здоров... «Это что же получается?» - обиделся тиран Крон, «если я в полном порядке, то умру совершенно здоровым? Так не бывает. Поставьте точный диагноз». «Ваша болезнь» - отвечал лекарь Кобра, «есть не что иное, как проявление очень редкого недуга «Волчьей сыти» или, как ее еще называют в простонародии, «Волчья прожора». «Боже правый и левый, Волчья прожора» - ужаснулся больной. «Но что мне делать? Как излечится? Может есть какой-нибудь радикальный способ продлить жизнь?» «Не укорачивать ее» –был ответ светил от медицины. А в рецептурном бланке вместо лекарств были даны указания для слуг, служанок и поваров. Так как лечение Волчьей сыти очень затруднено, то единственным снадобьем для больного будет обильное и сытное питание. «А мы» - заверили его Гиперкритос, Тротула и Кобра, «приложим все свои силы, все свое уменее, чтобы поскорее найти лекарство и излечить страждущего». Но время шло, а чудных капель и благодейственных лекарств не было. День ото дня больному становилось только хуже, сколько бы он не съедал, никогда не наедался. Десять поваров стряпали для него день и ночь. Один пшено мешает, другой варит, третий кашу накладывает, четвертый большое держит блюдо, еще двое тащат блюдо с пшеном, другие жарят баранов, ослов, косуль, перепелов да кроликов, а остальные уносят обратно пустые блюда. Так продолжалось день за днем, и вскорости облик Крона несколько изменился, превратившись в настоящие чудовище, потешное и отталкивающее, что им в пору только пугать малых демоносов. Глаза у него были больше живота, а голова - шире всего остального тела, челюсти тяжелые, широкие, страшные, с крепкими зубами как верхними, так ровно и нижними. Эти белые зубы все время устрашающе щелкали друг о друга, будто кто-то их специально дергал за веревочки, спрятанные внутри его огромного рта, который стал впору драконьей пасти. Волчья сыть - заболевание грозное и порой неизлечимое. Вот почему за больным заботливо ухаживало великое множество прислуги с корзинками, котомками, тюками, мешками и котлами. Они сновали взад и вперед, входили и выходили, принося в жертву своему божеству нектар настоянный на корице, и к нему нежное жаркое без подливы, хлеб белый, хлеб сдобный, хлеб из крупчатки, хлеб простой. Шесть сортов мяса жареного на вертелах, козлятину жареную, холодное жаркое, всевозможные супы, потроха, фрикасе девяти сортов, пирожки, бублики, бульон с гренками, бульон из зайчатины, бульон из гусей, капусту белокачанную с бычьим костным мозгом, меланж, рагу. В промежутках ему неизменно подавали напитки, и прежде всего прекрасный и отменно вкусный нектар, затем пенный кукнар, и холодный как лед сладкий шербет. Все это подавалось в больших серебряных чанах. За этим следовали тосты, колбаса ливерная с острой горчицей, сосиски телячьи, языки копченые, соленья, свинина под горошком, телятина шпигованная, колбаса кровяная, колбаса сервелатная, колбаса свинная, ветчина из гипопотама, кабанья голова, хобот слона, шея жирафа под хроном, соленая крупная дичь с репой, кусочки печенки с салом, огурцы в имбирном рассоле. Все это запивалось стоялыми медами, кампотами и морсами. Потом больной делал перекус, заедал все это бараньей лопаткой с чесночным соусом, паштетом с горячей подливкой, свинными котлетами с луковым соусом. Затем наступала очередь обеда, за которым он обычно поглощал каплунов жареных в собственном соку, куропаток и куропаточек, фазанов и фазанчиков, павлинов и павлинчиков, аистов и аистят, бекасов и бекасиков, вихарей и вихарьков, уток и дроздов, пастушков и водяных курочек, турпанов и цапель хохлаток, чирков и нырков, выпей болотных и водных бегунов многоножек, рябчиков лесных и реполовов, козуль и бараньи лопатки с каперсами, говядину под шпинатом, телячью грудинку с куркамой и барбарисом, вареных кур и жареных каплунов под бламанже, рябчиков, цыплят, кроликов, крольчат, перепелов, перепелят, голубей, голубят, цапель, цаплят, дроф, дрофят, жаворонков лесных, цесарок, жанок, гусей, гусят, сизяков, диких утят, жаворонков полевых, фламинго, лебедей, колпиц, дроздов певчих, журавлей в небе, сукальней, кроншнепов, куропаток лесных, горлиц и дикобразов маринованых со спаржей. Когда же с обедом было покончено, больного принимались лечить, ведь «Волчья сыть», как никакая другая болезнь, была чревата своими непредсказуемыми последствиями. Лечили его при помощи всех известных науке методов. Прежде всего старались искоренить, вытащить душевный корень заболевания, так сказать, успокоить психику больного, ведь ни для кого не секрет, что все болезни от нервов, и только все остальные болезни возникают по другим причинам. Пред больным устраивались пляски и пения, исполнялись древние, протяжные, лирические напевы гор, долин и рек. А также зажигательные танцы такие как, Купрумус, Кордекс, Тирония, Элемия, Тартарарон, Синация, Никатизм, Колабраизм, Кронофор, Ирийчик, Тельхирумос, Тарантряс, Тангоманс, Эфиопчик, Монгос, Степ, Пирруха, а ровно и все понтовитые танцы страны Пунт, и многие другие пляски народов мира. Все это происходило под непрерывное урчание живота больного, и зубодробительные «па» его клыков, постоянно требующих пищу. Усладив его мозг танцами, больной с большой охотой брался за десерт. Нужно заметить, что десерт всегда шел на пользу и давал заметные сдвиги при излечении. Паштет из куриной печенки заедался паштетом из жаворонков, а затем следовали паштеты из мяса дикого козла, паштеты из мяса козули, паштеты из мяса серны, паштеты из каплунов. Все это вприкуску с пирожками, крендельками, булочками, бубликами и бараночкками давало своеобразный лечебный эффект. А если ко всему этому прибавить сладкие пироги, кремы, джемы, варенья, драже, простокваши и трубочки с сахарным песком, то все это вселяло уверенность в победе здравого смысла над медициной. А в это время знаменитые лекари не перставали колдовать над составом целебного снадобья, одни творили микстуры, постоянно их смешивая друг с другом. Другие лепили пилюли и терли порошки. Третьи осматривали больного, измеряли температуру, давление и пульс. Великие светила медицины Гиперкритос, Тротула и Кобра испытывали на больном самые современные препараты, но, к сожалению, ни одно, даже самое радикальное средство, не давало желаемого результата. Тогда вновь был собран консилиум врачей, и на основании последних анализов был поставлен окончательный и бесповоротный диагноз. У Крона самая извращенная форма «волчьей прожоры», какую только можна было встретить. «Хотя внешне никаких видимых изменений в его теле не произошло, все выглядело как всегда, взвешено и соразмерно, за исключением семи ребер. Ребра у него были совсем не как у обычных демоносов, а несколько угловаты и спирально изогнуты. А все остальные органы и части тела были в норме: ногти что буравчики, копыта что ободья от арбы. Ступни что лютни. Пятки что дубины. Подошвы что плавильные тигли. Ноги что ходули. Колени что скамейки. Ляжки что катапульты. Бедра что коловороты. Живот что башмак с острым носком. Пуп что губан. Лобок что блин. Детородный орган что туфля. Яички что амфоры. Семенники что рубанки. Задний проход что чистое зеркало. Ягодицы что бороны. Крестец что горшок из-под масла. Спина что изогнутый шкворень. Позвонки что волынки. Грудная клетка что балдахин. Лопатки что ступки. Грудь что кузнечные меха. Соски что пастушьи рожки. Подмышки что стройные березы. Плечи что еловые ветки. Руки что дубовые пни. Пальцы рук что котлы. Запястья что две ходули. Локтевые суставы что серпы. Локти что крысоловки. Кисти рук что скребки. Шея что полумисок. Горло что дырявое сито. Кадык что боченок. Борода что фонарь. Подбородок что тыква. Уши что поленья. Нос что водопровод с узким и загнутым к верху носком. Брови что тарелки. Ресницы что осчетинившаеся метла. Глаза что подзорные трубы. Глазные нервы что струны. Лоб что кубок. Виски что цедильные воронки. Щеки что подносы. Челюсти что кратеры. Зубы что рогатина. Язык что арфа. Рот что черпак. Череп по крепости и по цвету больше сходен с зеленым шифером... Полный анализ больного дает повод надеяться, что он вполне здоров и может с уверенностью ожидать благоприятного исхода излечения. Хотя извращенная форма Волчей сыти или Волчей прожоры, как ее еще иногда называют в простонародии, преобрела несколько устрашающее течение, от чего исход может быть самый неблагоприятный, а лечение безуспешным. Волчя сыть - явление в природе небывалое, оттого загадочное и непонятное. Если больной плюется, то это полные корзины Артишоков. Если сморкается, то это соленые угри. Если плачет, то это утки под луковым соусом. Если дрожит, то это огромный пирог с зайчатиной. Если икает, то это тарелка холодца. А все это безобразие происходит оттого, что его пищевод накопил огромное количество соков различного посола, которые под действием естественной теплоты и влаги, усиливает выработку сподизаторов хасинима, нееманимы и паршимы, перед которой современная медицина бессильна. Вам же остается только проворно накрывать столы, готовить, жарить, парить и питать его всякими видами питательных веществ, а именно: икрой, сливочным маслом, гороховым пюре, шпинатом, селедкой, сардинами, анчоусами, солеными тунцами, вареными бобами, салатами множества сортов, из которых обязательно кресс-салат, салат их хмеля, из морской капусты, из рапунцеля, из грибов и бузины, из спаржы, из жимолисти и множество других. И вообще морепродуктам нужно отдавать главенствующее положение, а именно усачам, голавлям, головастикам, скатам, осетрам, макрели, камбале, палтусу, устрицам, гребешкам, медузам, бунтусам, лангустам, корюшке, форели, барабуде, песочникам, треске, осьминогам, лимандам, плоскушам, пескарям, психонам, снеткам, карпам, морским собакам, морским ежам, мечь-рыбе, миногам, дельфинам, скатам, мидиям, омарам, креветкам, марам, кармусам, уклейкам, линям, хариусам, ландимрям, треске, каракатицам, колюшкам, тунцам, бычкам, молюскам разных видов, угрям, бешенкам, муренам, кармусам, черепахам, змеям, макрелям золотистым, курочкам морским, окуням, мабаркам, осетрам, гольцам, крабам, ракам, улиткам, лягушкам. И вообще на случай голода подавать ему всякую всячину, какая только попадется под руки. А мы умываем руки, ибо все наши старания, все наше уменее разбились о его луженный желудок». С тем Гиперкратус, Тротула и гомеопат Кобра удалились каждый в свой удел. А тем временем положение Крона день ото дня становилось все хуже и хуже. Чтобы всячески поддержать своего повелителя, его верные советники начали и сами с утра до вечера стучать челюстями уничтожая множество различных супов, фрикасе, рагу, жареной козлятины, говядины, копченостей, солений, пирогов, сыра, колбас и множество всякой всячины. Все это они запивали множеством питья. Так старались, так льстили своему хазяину, что многие ничуть не отставали ему в размерах и прожорливости, а Сабскаба был лучше всех. Сколько это продолжалось и чем бы все закончилось неизвестно, ибо тирана Крона перестали посещать правители отдаленных областей ойКумены. Все седьмой дорогой обходили город Сорочанск, многие с недоверием посматривали на светлую обитель богов, видя что она превратилась в жилище обжор и целый сонм ужасных божеств: Таната-смерть, Эриду-раздор, Апату–обман, Кер-уничтожение, Гипнос-сон с роем мрачных тяжелых видений, Незнающую пощады за преступление Немесиду-отмщение и много других. Особо ругали танцовщицу Шакархаву, сумевшую набросить сети своих чар на Крона. Она внесла в этот мир раздоры, обман, борьбу и несчастье. «Во всем виновата только она» - шептались друг с дружкой демоносы. Только как же они заблуждались приписывая Шакархаве только плохие качества, которых у нее было не отнять. Просто мало кто знал, мало кто догадывался, сколько проплакала она бедняжка, сколь горько горевала за своим любимым Крончиком. Раньше как было хорошо, он исполнял любую ее прихоть, любое желание, а теперь все рухнуло, она уже не вдохновляла тирана. Да и сама она стала его побаиватся, слишком большие были у него зубы и кусался он больно. И тогда Шакархава прибегла к единственно верному решению, отослала почтового голубя к своему дяде, знатному магу Карасана из племени Кабиры, и тот в скорости явился во дворец. Первым делом он осмотрел больного и нашел, что история его болезни слишком запутана и туманна. Сопоставив расположение звезд на небосводе, фазы луны и затмения месяца, он пришел к выводу, что больного можна вылечить. И тут же взялся готовить снадобье. Одних слуг он заставил стричь ослов для получения отменной шерсти для бинтов и повязок. Вторых послал собирать колючий терновник и руками выжымать из него капли целебного снадобья. Третьих заставил выдоить из козла свежее молоко и слить его в решето, туда же он добавил целебные капли Ахашдарпнина, которые он добыл из кожи полосатых угрей. И вот когда лекарство было готово, он отправился на кухню. Царская кухня представляла из себя обширный, замечательно устроенный залл о двадцати очагах, в которых постоянно пылал огонь, посреди бежал прозрачный ручей, служивший также садком для рыб. В шкафах из мрамора и редких сортов дерева стояли запасы, которые всегда должны быть под рукою, а по правую и по левую сторону находились десяток кладовых, где было припасено все, что только было вкусного и лакомого. Кухонная челядь, поварята, слуги и служанки порхали возле двадцати очагов, в которых пеклись, коптились, и жарились сотни самых замысловатых блюд. Но когда на кухню ворвался дядя Карасана, все замерли на месте, и было только слышно, как трещит огонь да журчит быстрый ручей. «Что сегодня изволил заказать на завтрак наш повелитель» - по-деловому интересовался колдун. «Повелитель заказал красный янтарный суп с фрикадельками из языков и хвостов фламинго с кабаньим салом. И лапшу из белых полосок зебры». «Хорошо» - заметил дядя Карасана, «будет ему суп из белых полосок зебр. Нет ничего легче. Дайте-ка мне такие-то и такие-то травы, такие-то и такие-то пряности, кабаньего сала корени, и обязательно белые полоски из филейной части зебры, обязательно обжаренные в чебреце и приправленные имбирем. А для фрикаделек мне нужно шесть сортов мяса, утиный жир, имбирь и некой травки именуемой Любисток или «утеха для желудка», которая всегда превосходна к мясными блюдами». Дядя Карасана быстро и ловко со всем справился, что-то жарил, что-то смешивал и, покончив с приготовлением, приказал поставить оба котелка на огонь и кипятить до тех пор, пока не скажет «стоп». Затем он принялся что-то шептать, ежеминутно подливая в котелок волщебное зелье. Сняв с очага горшки и кастрюли, он попросил Сабскабу отведать блюдо, и тот нашел кушанье великолепным. «Восхитительно! Жизнью клянусь, очень вкусно.» «Это еще не все» - молвил Карасана. Взял несколько мешков муки и высыпал в котел с пшеном. Потом вылил на землю всю воду из всех горшков, ручей законопатил паклей и камнями так, что воды во дворце не осталось и капли, и строго настрого приказал поварам: «Сегодня дайте ему поесть это блюдо, я думаю, что оно живо поставит его на ноги, он вылечится, а вы отдохнете». А надо заметить, что повара давно уже молили небеса о таком милосердии, так как совершенно выбились из сил. Крон же, отведав первое блюдо, нашел его превосходным, затем он решил закусить супом из фрикаделек и белых полосок зебр. И снова, найдя блюдо отменным, уплетал его за обе щеки. Но когда все было съдено, он почувствовал, как у него вытягиваются и трещат все суставы, как из его плечь подымается голова. От ужаса и страха, охватившего тело, он начал задыхаться, хватался руками то за воздух, то за свое горло, «дайте воды» кричал и вопил больной так сильно, что в скорости выбился из сил и упал на пол почти без памяти. Только его никто не слышал, все сделали задние ноги, а у кого были только передние, призаняли еще парочку и скрылись в неизвестном направлении. «Воды-вооо-дыыыыыы» разносилось далеким эхом над городом и растворялось среди высоких гор Олимпа. «Сделай же что-нибудь» - просила демоница Шакархава своего дядю. «Все будет хорошо» - успокоил ее колдун и поднес больному огромный чан с изрядно пересоленной заварной мукой, и тот проглотил все в мгновение ока, а потом, схватившись за свой живот, упал на пол, стал кричать. «Умираю от жажды!» - орал он не своим голосом и ползал по полу. «Мы теряем его!» - вскричала обезумевшая Шакархава, в испуге бросилась искать воду, только дядя Карасана остановил ее, приказав: «Остановись, не давай ему воду». И та повиновалась, замерла на месте и с ужасом смотрела на безобразия, творящиеся в животе Крона. В брюшной полости что-то постоянно шевелилось, извивалось, скрючивалось и бурлило грозно урча. «Дядя, дядя, посмотри! В животе у Крончика сидит Волчий сытенок» - испуганным голосом молвила Шакархава, «если он вырвится наружу, мы пропали – разорвет». Дядю Карасана не нужно было долго упрашивать. Старик стариком, но в душе смел и решителен. Издав воинственный клик, он бросился на больного с кулаками, и так сильно ударил ногой в живот, что тот буквально провалилась внутрь. «Изыди» - кричал он. «Изыди» - орал он во все горло и произошло чудо! гортань Крона начала расширяться, из его горла высунулся язычек, который отвис до самой земли, а по нему как по ковровой дорожке выскользнул какой-то зверек. Карасана кинулся к нему, засунул его в жбан с водой, и ловко закрыл крышку. Волчий сытенок шипел, булькал и фиркал, жадно глотая воду. «Что это?» - еле переводя дыхание вопрошал Крон. «Это и есть живое воплощение Волчей прожоры. Теперь он не опасен, ибо отяжелел от избытка воды.» Тут же к тирану подскочили верноподданые слуги. «С выздоровленицем» - желали они ему счастья, здоровья и многие лета, а затем закатили такой пир, что расказать о нем не хватит слов. «Болезнь делает приятным здоровье!» - радовался Крон, «слава богу избавился-таки от страшной болячки, прямо мир другим кажется, и в голове вроде развиднилось. И правда, все, кто его видел в один голос утверждали, что в голове у него и правда стало на много светлее.