Читать «Триумфальный въезд графских лошадей в мое село» онлайн - страница 2

– Ну, да уж что толковать… не умел пользоваться случаем, теперь и сиди на бобах… А ведь случай-то какой был! Что для Тургенева значили тридцать десятин? Тьфу! А ты бы на них жил барином… Женился бы там на какой-нибудь барышне, за ней бы прихватил малую толику… Эх, брат Николай, огорчил ты меня своим необдуманным поступком!

– Я же вам говорю: до смерти волков боялся… их такая пропасть в чаплыгинском лесу Ивана Сергеевича… а к самому этому лесу подпирала моя земля…

– Наладил одно: волки да волки…

– Ну что же мне было делать, когда они однажды ночью окружили мою избу и хором выли до самого утра… Если бы вы были на моем месте, что бы вы сказали?

– Ведь с тобой был караульный.

– Нет, он в эту «варфоломеевскую» ночь шлялся по деревне и пьянствовал.

– Вишь, – заметила дьяконица моей матери, держа в одной руке блюдечко с чаем, а в другой ложечку с вареньем, – волки-то словно знали, что Николай Васильевич сидит в избе один, и окружили его, сердечного…

– Ну, говорю, ружье купил-бы наконец!.. – вспылил отец, наливая водки. – Трахнул бы хорошенько… чтоб не забывались…

– Именно, – подхватил пономарь, – всыпал бы им горячего на память, чтоб знали, кто сидит в избе…

– Нет, Назар Иваныч, – возразила дьяконица, – ружьем хуже их остервенишь… одного убьешь, а все остальные бросятся…

– Куда ж они бросятся? На избу, что ли? Ведь Николай Васильевич из избы стреляли бы…

– Что ж? И избе могли бы сделать какое-либо повреждение… плетень, например, лапами оторвать, стекла разбить…

– Нет, Анна Ивановна, – отстаивал пономарь, – надежнее всякого ружья – молитва… недаром сказано: «На аспида и василиска наступиши, на льва и змия, и попереши я».

– По моему мнению, – заметил отец дьякон, прожевывая закуску, – следовало завести хорошую дубину или вообще орясину длиною в оглоблю и сидеть в плетневых сенцах, где надо прокопать несколько отверстий… как только волки набросятся на плетень, так сейчас по зубам то того, то другого…

– Будет ерунду-то размазывать, – прервал отец. – Скажи-ко мне, Николай, лучше вот что: давно был в Туле?

– Недавно… сбрую и дугу покупал…

– Виделся с дядей, Иваном Яковлевичем?

– Да! Он вам кланяется…

– Ну, что мой милый племянничек, Глебушка, как поживает? Уж и разутешный же мальчик, – сообщил отец дьякону, наливая себе и ему водки, – вот какой диковинный мальчик: ни в сказке сказать, ни пером написать… красавец неописанный, а уж умница-то, умница-то какой!.. (речь шла о современном писателе, который в описываемое время оканчивал курс гимназии). Он вдруг примется поднимать тебя насмех, а ты вместо того, чтобы обижаться, будешь сам умирать со смеху… Я тебе что, дьякон, скажу. Он на своем дяде (дурак у меня есть другой брат, по имени Семен) верхом ездил! Перед Богом не лгу…

– Ну, это как хотите, отец Василий, по моему разумению, грешно на родном дяде ездить верхом…

– Там толкуй, как знаешь!., а вот какие чудеса творил мой милый Глебушка… Да ведь ты сам посуди: что же иначе со скотами прикажешь делать? С этими олухами Царя небесного… Жаль одно, что Николай сбивает Глебушку с пути истинного. Помилуй! Брат Иван приготовил заранее своему сыну, то есть Глебушке, место секретаря в палате (место самое доходное) с отличным жалованьем, так нет! Надо молодого человека сбивать с толку, поджигать в какой-то университет… Да на что он нужен, этот университет, скажи ради Бога? Сыт себе – и слава Богу! Николай, как сам бездомник, сбил с панталыку одну барышню в нашем приходе… Ты знаешь Завадовскую? Ведь она по милости Николая бросила свое родовое имение и уехала в Питер на какие-то курсы! А то ли дело? Жила бы себе барышня в своем имении и не знала бы «ни печали, ни воздыхания»…