Читать «Как дети (сборник)» онлайн - страница 28

Фатима шла по городу. Дневная жара спала. Вечерний свет, косыми лучами просачивающийся между домов, золотил кружившую в воздухе пыль, которую беспрестанно поднимали снующие туда-сюда хриплоголосые мотороллеры. Магазины и кафе, вновь открывшиеся после долгого дневного перерыва, были заполнены людьми, покупающими продукты к ужину или поглощающими за недочитанной утренней газетой свой послеобеденный эспрессо. Морские птицы, залетавшие в город со стороны набережной, галдели, как будто пытаясь обратить на себя хоть чье-нибудь внимание.

Она позвонила домой. И впервые без слез поговорила с мужем, сыном и дочерью. Впервые за долгие недели конец дня принес осмысленную усталость и голоса в телефонной трубке были не менее реальны, чем звон небольшого колокола, отбивавшего часы в церкви неподалеку.

Аэропорт Неаполя мало чем отличается от любого другого аэропорта. Огромные окна, огромные залы, огромные пространства снаружи. Внимание привлекают либо очень красивые люди, либо очень некрасивые. Остальные же становятся просто частью общего шума. Фатима понимала, что и она сейчас – невидима. Обычная женщина, возвращающаяся домой после продолжительных заработков. В итальянских аэропортах часто встречаются такие. Наверное, такие встречаются во всех аэропортах.

Она решила воспользоваться этим – не отвлекаться и не отвлекать. То, что ее никто сейчас не видит, хорошо. Жалко, очки далеко в сумку убрала, долго доставать. Фатима вспомнила один из первых вечеров, когда она бродила по городу в почти таких же очках. Да, сейчас бы они не помешали.

Когда наступил финансовый кризис, с работой возникли трудности. Люди стали больше экономить, в том числе и на обслуге. Фатима даже подумала, что все-таки придется вернуться домой. Ей повезло, одна из соседок уезжала и передала ей одного из своих клиентов.

Синьор Доменико был дряхлым пугливым стариком, едва способным самостоятельно передвигаться. Долгое время он с опаской поглядывал на Фатиму, как будто ждал, что она его ограбит или убьет. Фатима мыла его, убирала его квартиру, иногда ходила за продуктами.

– Боюсь я за моего старичка, – говорила она Вере. – Вот умрет он – и что тогда? У меня никого не останется.

Работы вновь стало много, а старый Доменико все шаркал по комнатам, капризничал. Его здоровье ухудшалось, зрение слабело, речь становилась все менее разборчивой. Казалось, хуже быть уже не может, это предел старости, а он все старился, старился, слабел умом, но продолжал безошибочно узнавать свою помощницу-осетинку. И никого больше признавать не хотел.