Читать «Чудо Бригиты. Милый, не спеши! Ночью, в дождь...» онлайн - страница 320
Гунар Цирулис
– Если не возражаете, профессор, давайте вернемся к деловому разговору.
– Кирмужа оставьте в покое. Я за него ручаюсь, – бросает Наркевич, словно приказывает. Должно быть, обычно его приказы выполняют.
Нет, этого уже не допросишь в нашем маленьком и узеньком кабинетике – ему это покажется несерьезным, формальным.
– Винарт Кирмуж обвиняется в соучастии в убийстве.
– Глупости!
– Я бы на вашем месте не говорил столь категорично. Кирмуж сознался.
Стоя, профессор крутит чайной ложкой в чашке, хотя сахар, наверно, давно растворился. Он нервничает.
– Кирмуж – друг моего сына Науриса, – взгляд Наркевича суров и остр, как клинок, приставленный к моему горлу. Будто требует от меня признания.
– Да, я знаю, – отвечаю совершенно спокойно, даже скучным голосом.
– Откуда вы это знаете? Кто вам это сказал?
– Уважаемый профессор! Мне поручили зайти к вам и выяснить некоторые вопросы. У меня работа такая. – Я выдерживаю паузу и слегка улыбаюсь. В надежде, что напряженность немного рассеется. – А вы хотите поменяться со мной ролями.
– И все же! Меня это очень интересует.
«А может, у него на уме только сын и был все время?»
– Соучастие в убийстве… В чем оно проявляется? Один бьет, другой стоит рядом?
– Формулировка примерно такая: определенное действие или бездействие каждого участника… Но мы снова уклонились от темы и никак не продвинемся вперед. Скажите, у вас дома есть хлороформ?
– У меня в доме есть разные медикаменты.
– На сей раз меня интересует только хлороформ.
– Есть. Конечно.
– Вы могли бы его показать?
– Всю бутылку? Ничем не примечательная прозрачная жидкость.
– Буду крайне признателен.
Пожав плечами, он выходит, сказав, что шкафчик с лекарствами находится в комнатке за кухней – там прохладнее.
Я поступаю как дилетант, но у меня уже нет другого выхода. Во всяком случае сейчас другого выхода не вижу. Не могу же я идти за ним следом! Вместо того чтобы дождаться Ирину Спулле, которая с понятыми составила бы опись бутылки, содержащей хлороформ, я допускаю, чтобы профессор подошел к шкафу с медикаментами сам.
Двери кабинета обшиты настоящей кожей. Должно быть, это сделано давно – теперь вполне можно обойтись дерматином. В кабинете почти все старинное или хотя бы под старину. На книжной полке, на письменном столе небольшие, приятные безделушки: бронзовая пепельница в виде плавающего листа, на котором сидит мальчик в остроконечной шапочке; японская фарфоровая гейша, она долго качает головой, если ее слегка заденешь; вологодская деревянная шкатулка с кружевной резьбой; гладкая пестрая раковина из Индийского океана и перочинный ножичек в кожаном чехле с серебряным черенком – раньше этот металл из–за дешевизны широко использовали и в изготовлении обыденных вещей. Я завидую людям, которых окружают такие тщательно, как для вечности сделанные безделушки, потому что с каждой, наверно, связаны особые воспоминания. Купленные в комиссионном магазине, они вряд ли интересны – ведь их не продают в комплекте с воспоминаниями.