Читать «В памяти и в сердце» онлайн - страница 112

* * *

...Перед Второй мировой войной закарпатская Украина переходила из рук в руки. Сперва там хозяевами были чехи, потом по воле Гитлера ее передали Венгрии.

Живут в Закарпатье в основном славяне. Они с нетерпением ждут Советскую армию: только она может освободить их от иноземных захватчиков. По мере приближения наших войск в Закарпатье развернулось партизанское движение против венгров. Командование нашего фронта, конечно, об этом знало. И приняло меры к тому, чтобы помочь единокровным братьям славянам поскорей изгнать захватчиков со своих исконных земель, освободить города Мукачево, Ужгород, Чоп, Берегово. Однако сделать это было не так просто. Кроме оборонительной линии «Арпад», Советской армии предстояло столкнуться с естественными препятствиями — труднопроходимыми горами и перевалами. Каждый перевал в Карпатах — естественная защита венгров. А перевалов этих множество — Дукельский, Русский, Верецкий, Ужокский, Яблоницкий... Проходы между хребтами узкие, с обилием крутых скатов. Склоны гор покрыты лесом.

В середине октября наш 875-й самоходный полк прибыл на место своего назначения. Впереди — единственная дорога на Ужгород. Она змейкой вьется между утесами и скалами. Других путей на город нет. Стало быть, идти нам только этой дорогой. Под интенсивным огнем противника, не имея ни малейшей возможности сманеврировать, отойти в сторону.

Сложность предстоящего сражения понимали все, от командира машины до командира полка. Но в каком бою нет сложностей! В каком бою противник не грозится уничтожить тебя! И предстоящие трудности не расхолодили самоходчиков, наоборот, влили в них больше энергии, воли к победе.

Дорога на Ужгород до отказа забита войсками. Движется по ней артиллерия, пехота, связь. А теперь вот и наши самоходки. Во всех прежних маршах моя батарея всегда была замыкающей. На этот раз Ольховенко приказал мне выдвинуть свою батарею вперед, быть направляющим не только для нашего полка, но и для всей этой массы войск. За мной, за моей батареей, двинулась пехота, я со своими пятью самоходками как бы прикрывал ее. Такая роль, конечно, льстила мне, но она же налагала на меня и большую ответственность. Мне первому придется встретиться с врагом, а, судя по данным разведки, он здесь весьма силен и готов отразить наш натиск.

Как всегда, я в самоходке Миши Прокофьева. В такой ответственный момент его машина направляющая. За ним Коля Хвостишков. Едем не спеша, не отрываемся от пехоты. День солнечный, видимость хорошая. Противник пока молчит. Молчат и наши пушки. Только где-то справа слышится грохот артиллерийской канонады. Но это далеко. Там бой ведет, по-видимому, колонна наподобие нашей: она приближается к противнику другим ущельем. Судя по грохоту, бой у них завязался тяжелый. Вот-вот и мы встретим вражеский огонь. Наша колонна растянулась более чем на километр. И идут, и идут, не соблюдая интервала. Что будет, если завяжется бой. Нашей столь разнородной и плотной колонне не развернуться... И тут вдруг с визгом пронесся первый вражеский снаряд. Послышался грохот разрыва. Привстаю, оглядываюсь. В колонне паника. Перепуганные лошади шарахаются в сторону, ездовые с трудом сдерживают их. Задвигались и пушки. Никак готовятся к ответному удару? Я не сразу определил, откуда стрельнули, где противник. На какое-то время батарею остановил. Остановилась и вся колонна. Суетливо забегали и мои командиры машин. Жора Данциг успел узнать о жертвах от разорвавшегося снаряда. Сбивчиво доложил: