Читать «В памяти и в сердце» онлайн - страница 103

— Еще за одним орденом едешь? «Отечка» второй степени уже есть, теперь надо первую заработать, с золотыми лучиками...

Прокофьев, улыбнувшись, хмыкнул и ничего не сказал. Зато другие с ходу включились в разговор. Даже вечный неулыба Немтенков, и тот заметил:

— Верно. Михаил, орден Отечественной войны первой степени тебе не помешал бы. Надо обязательно его завоевать!

— Надо бы, — снова улыбнулся Миша. — Беда только, что немцы постреливают. Чего доброго, и убить могут.

— Черта с два убьют! — воскликнул Немтенков. — Не поддадимся. А вот их отколошматим будь здоров!

Так завязался у нас разговор. Сперва о предстоящих боях, потом о мирной послевоенной жизни, по которой мы истосковались. Каждый рисовал ее по-своему. Сержант Немтенков хотел бы вернуться в свой колхоз и вновь стать в нем бригадиром. Сейчас там бригадирит его жена. Механик-водитель И.И. Емец сказал, что после войны опять сядет на трактор. Миша Прокофьев долгое время опять молчал. Наконец сказал задумчиво:

— А мне после войны невесту придется подбирать. Так получилось, что до войны и полюбить не успел. Молод был. 20 лет исполнится только осенью, а я уже бывалый солдат. Вдоволь повидал лиха и воевал не кое-как, и вот орден схлопотал...

— Успеешь еще полюбить! — успокоил его Иван Емец. — Дело это нетрудное. Воевать трудней.

— Конечно, полюблю, только бы живым вернуться. Пишет одна девушка из Саратова, карточку прислала. Красивая. А насчет характера не знаю: встречаться с ней еще не приходилось. Пишет же она часто. Пока стояли в Хомякове, три письма от нее получил.

За разговором время бежит быстро. Тула уже далеко позади. Едем на юг. Впереди — Орел, а дальше Киев, Шепетовка, Тернополь... На одной из остановок пришел ко мне Бирюков. Сокрушался, что наводчик Бурдин, отпущенный в Москву, в срок не вернулся. Я старался успокоить его. Говорю, там, мол, на месте, подберешь наводчика. Бирюков мотает головой: «Кто его потерял, чтоб я мог подобрать? Нет. Придется командиру машины лейтенанту Грешнову и экипажем командовать, и у прицела стоять. Да и мне эта самоходка сядет на шею!»

...Уже неделя, как мы в пути. Позади остался Киев, проехали Шепетовку. Едем местностью, где недавно шли бои. Видны воронки от снарядов и бомб, разрушенные и сожженные деревни. Особенно много разрушений увидели в Орле. Вот уже год, как он освобожден, но руины громоздятся повсюду. Даже вокзал до сих пор без крыши. И невольно напрашивается мысль: сколько же придется потрудиться людям после войны, чтобы восстановить все наши села и города. Ведь таких, как Орел, десятки, сотни. А сел и деревень — больше тысячи.

Я еду вместе с экипажем Прокофьева. Хорошо знаю уже всех. Прокофьев, Емец и Бондаренко еще очень молоды. Вид страшных разрушений их особенно не волнует. Зато Немтенков, успевший и до войны немало потрудиться, хорошо знает, что такое физическая работа. И, провожая взглядом руины, оставленные войной, тяжко вздыхает и покачивает головой. Я хорошо понимаю его и молчу.