Читать «Мораль святого Игнатия» онлайн - страница 7

Из этой главы читатель, как уповает автор, сможет извлечь некоторые изначальные принципы игнатианского воспитания и ближе познакомиться с героями.

Франция, всегда боготворящая силу и ослепляющаяся блеском явления, независимо от его сути, даже во времена гонений на иезуитов склонялась перед иезуитским воспитанием, поражаемая волшебством его педагогического влияния, особенно сравнивая его с крайним воспитательным бессилием своих пансионов. Но тайны педагогического чуда игнатианцев она не постигала. Красивые и талантливые, что было результатом не случая, но пристального отбора, иезуиты, проникнутые одним духом, устраивали школу, ограждённую от света монастырскими стенами, — что же удивляться, что в столь умных и сильных руках ребенок становился воском? При этом педагог-монах, для которого смысл жизни заключался в воспитании чад Христовых, не мог не вкладывать в обучение своих воспитанников всей души. Воспитатель встречал своих подопечных на молитве, сопровождал их в играх и беседах с товарищами, читал с ними, ходил за ними во время болезни, толковал им урок, утешал в горе, наказывал и награждал, принимал исповедь и постепенно получал знание их сокровенных тайн, окружал их отеческой заботой и ласковой рукой незаметно вкладывал в них понимание Истины.

Первые недели принесли Дюрану и первые открытия в этих уже подопечных, но ещё неподвластных ему душах. Он пока не расспрашивал, но пристально наблюдал за подростками. Его интересовало всё — их способности, отношения друг с другом, степень благоговения, с которым они преклоняли колени на молитве, круг чтения. Личный дар обаяния и своей бесспорной привлекательности, о котором Дюран был прекрасно осведомлен и силу которого никогда не стеснялся использовать при воспитании, сейчас работал на него. Даниэль постоянно ловил на себе мальчишеские взгляды, бросаемые исподлобья, внимательные, заинтересованные, восхищённые и ревнивые. Подростки, придирчиво оглядывая стройного и мужественного красавца-учителя, не могли найти ничего, что смутило бы их души или заставило почувствовать отторжение. Именно таким каждый из них видел себя в мечтах, именно так хотелось выглядеть, именно так говорить, именно так поступать. Дюран казался идеалом человека, мужчины, учителя, и каждому хотелось быть выделенным, замеченным, каждый старался показать себя с лучшей стороны.

Любой, кто сидел за ученической партой, знает, насколько значима личность учителя. Нравящийся педагог способен пробудить интерес к самым скучным дисциплинам, тот же, кого отторгала душа, заставлял ненавидеть и его предмет. Иезуиты понимали это: отроческие взгляды из-за юношеского максимализма всегда пристрастны, и для того, чтобы подлинно покорять сердца — нужно быть совершенным. Это вовсе не было открытием Даниэля Дюрана, скорее, это наблюдение сделал ещё основатель ордена, гениальный Игнатий Лойола. Кто хочет воспитать правильно — обречён поступать безупречно, ибо дети чистыми глазами способны увидеть скрываемое в самой потаённой глубине души педагога. Дюран давно заметил это в себе и, поделившись с Горацием, услышал подтверждение своих наблюдений. Начав учить ещё в Риме, он сумел почти полностью избавиться от многих низменных мыслей и чувств, от недолжных движений души и тела, которых стыдился.