Читать «Темная Материя (сборник)» онлайн - страница 68

Дедушка хорошо знал высшую математику, в частности тригонометрию (что было необходимо для работы), хотя едва закончил 7 классов. Я часто видел его серьезным, в очках и с книгой.

На груди, спине и руках его цвели синие старомодные татуировки – дедушка семь лет прослужил в десантных войсках, дожидаясь, пока из сильно поредевших после войны мужчин получится сформировать призыв ему на смену.

Дедушка с бабушкой очень любили друг друга.

Как и все рабочие, дедушка пил.

Постоянные тревоги и попытки заранее угадать степень сегодняшнего опьянения дедушки подточили и без того сильно порастраченное здоровье бабушки.

Бабушке выписывали столько таблеток, что ими можно было прокормиться.

Детство мое пропахло горьковатым медицинским запахом – в удобные баночки из-под бабушкиных лекарств я сажал кузнечиков.

Врачи нехотя признавали, что если бы бабушка честно пила все лекарства, которые ей назначались, она умерла бы гораздо раньше.

У бабушки с дедушкой дома была фотография Сталина – они не выставляли ее напоказ, но и не убирали далеко.

Иногда (гораздо реже, чем мне хотелось) к бабушке приезжали сестры: баба Зина из Ярославля и баба Валя из Ленинграда.

Баба Зина говорила сильно на «о» (телевиденье еще не успело тогда стереть местные выговоры), а баба Валя непривычно твердо произносила «ч».

Сестры устраивались на кухне и пекли такие пироги, что можно было умереть от одного запаха.

Баба Валя дарила мне ленинградских стальных заводных куриц, которых я очень любил.

Также было известно, что в блокаду Баба Валя «легла» – так называлось состояние внутреннего принятия скорой смерти, при котором истощенный человек уже не может подняться, но при этом не ощущает голода. Тогда в цех позвали доктора, и он дал бабе Вале рюмочку вина и кусочек черного хлеба.

– И мне тут так захотелось есть, так захотелось! Меня комиссовали и отправили в пригород, а там было столько молодой травы, и я все ела эту траву и никак не могла наесться, и ноги у меня распухли и сделались вот такими!

Баба Зина иногда привозила мужа дядю Костю – веселого красноглазого старика с большим кадыком. Дядя Костя работал кровельщиком и никогда не использовал страховки.

– Цеха-то высокие, под десятый этаж, а он сидит на самом краю, что-то приколачивает, у меня аж сердце обрывается, – жаловалась баба Зина.

Когда я первый раз увидел бабу Зину, я почему-то сразу понял, что она меня очень любит, конечно, не сильней, чем бабушка (сильней было невозможно), но она за меня, маленького не раздумывая жизнь отдаст.

Папиного отца не помнил даже папа – на войне мой второй дед попал в плен, где ему немцы отбили все внутренности.

После победы он вернулся в родную деревню под Курском, где «такие поля, что если зайти далеко, то в пшенице можно заблудиться, потому что не видно краев», но прожил недолго.

Его фамилию сейчас ношу я.

Зато вторую свою бабушку я помню прекрасно.

Если вы подозреваете в себе цыганские корни, но до конца не уверены, вам надо провести простой эксперимент: если под песню «дри-да-ну да-ну да-най, дри да-ну да-най!» вам удалось усидеть на месте, вы не цыган.