Читать «Баронесса Настя» онлайн - страница 121

При этом он громко смеялся и хлопал ладонью по негнущейся ноге.

— Она у меня ничего не чувствует, как деревянная!

Казимир Штучка, встречая Кейду, ничего не говорил, но глаза его воспламенялись жёлтым огнём, как у волка он становился моложе.

А моторист Ганс надувал малиновые губы, капризно выговаривал:

— Я вас ждал, ждал…

Два часа общения с ними заменяли Кейде газеты и были немножко театром и даже цирком.

Нравились ей эти люди, но ещё больше нравился Вильгельм, — и не столько как мужчина, а как близкий, в чём–то даже родственный человек. Здесь, в Рут–замке, во время их прощания, он раскрыл перед ней свою душу, рассказал о семейных секретах, и всякая ненависть к нему испарилась, она вдруг почувствовала духовную близость с ним, потому что всё, что он говорил, было ей понятно и созвучно её взглядам на многие вещи.

Он заклинал её не верить Ацеру, быть от него подальше, и сейчас она, изо дня в день общаясь с Ацером и всё больше его узнавая, видела, как всё шире и глубже становился ров между ними.

В тревогах и нервозном состоянии встретили и начали 1944 год. В далёкие от центра и как будто бы не совсем немецкие вюртембергские края раскатами грома доносились вести с фронта. В конце года король Михай вывел Румынию из войны, русские выбивали немцев из Венгрии, окружили Будапешт.

— Госпожа Кейда! Вы слышали? Русские в Будапеште! — встретил её однажды моторист Ганс.

— Чему же ты радуешься?

— Война кончается. Меня забрить не успеют.

— Тебя и так не забреют. И меня — тоже.

— А вас зачем? Вы — женщина!

Катер, вздыбив нос, летел к швейцарскому берегу.

Казимир, встретивший её с машиной, напротив, был мрачен и молчал.

— Пан Казимир, вы нездоровы?

— Здоров, здоров, прошу пани, — а только я по радио чул: Варшава разрушена, и там теперь одни камни.

И чуть не плача продолжал:

— Вы знаете, я поляк, родился в Варшаве, — не можу так думать, что нет больше моего города. И зачем война, зачем люди бросают с неба бомбы и жгут города? Не можу, не можу… Простите меня, драга пани, но я поляк, не можу думать, что нет больше Варшавы.

Пан Казимир всегда был сдержан, немногословен, но если он говорил, то мало думал об осторожности, а теперь, с успехами русских он и совсем осмелел и, кажется, забыл о том, что Кейда — немецкая баронесса, имеет Рыцарский крест и, как говорили всюду, лично знакома с Гитлером. Что–то ему подсказывало: госпоже Кейде можно верить.

Ацера в Боденском замке не было, но в огромном Каминном зале толпилось много людей. И все мужчины, ни одной женщины. Кейда, появляясь здесь, изменяла атмосферу, она как ветер, ворвавшийся в раскрытые окна, освежала застоявшийся здесь тяжелый дух, взбадривала людей, копошащихся у двух каминов, за чёрным овальным столом, под старинными портретами в тяжёлых закопчённых временем рамах.

Колебалось пламя массивных свечей в тёмных бронзовых подсвечниках, развешанных по стенам. Все присутствовавшие здесь, независимо от возраста, были в штатском. Люди говорили на разных языках: английском, французском, немецком. В немецкой речи Кейда слышала чужие акценты и чуждый лад. И замечала также, как эти господа замолкали при её приближении, как мгновенно менялись тон и строй разговоров, менялись их лица. Впрочем, продолжалось это недолго, через минуту–другую все мило улыбались, многие как бы порывались к ней подойти, поцеловать руку. Но — не подходили, а лишь наклоняли голову, почтительно застывали. И Кейда, видя такое замешательство, скоро ушла бы отсюда, но от какой–то группы отделился мужчина, подал ей руку и повёл к одному из каминов, где были стол и кресла. Тотчас же, словно из под земли, возникли официанты, появились кофе, шоколад, конфеты.