Читать «Заслуженный гамаковод России» онлайн - страница 84

Выжать всю возможную выгоду, довести конкурентов до скоротечного банкротства, подчинить процесс себе: больше я не ставил таких грандиозных планов, ограничиваясь разумными надёжными показателями. Я плыл по вольной реке, не связанный никакими желаниями и обязательствами: как только река изменяла направление, я тотчас же делал соответствующую поправку, подстраиваясь под вновь прокладываемый курс, тянувший почти всегда вверх, к новым вершинам. Лонг с максимальным количеством плечей безусловно оказывался выгоднее тактического временного шорта, ведь если купленная бумага – по тем или иным причинам – неожиданно сползала вниз, то рано или поздно она обязательно возвращалась к прошлым опробованным вершинам, чего никак нельзя было сказать про шорт. Не вовремя зашорченная фишка пригоняла целое стадо лосей, тыкавшихся глупыми доверчивыми мордами в руки и требовавших постоянно новых и новых денег. Проценты капали независимо от того, рабочий был день или выходной, вымывая в депо длинную глубокую борозду, которую могли замазать лишь заметные правильные движения. Я не признавал необходимости переходить время от времени в кэш, сбрасывая все имевшиеся акции: мой метод предполагал плавное перетекание из реализовавших свой временный потенциал в явно недооценённые и находящиеся в преддверии подъёма активы. Какая польза могла состоять в хранении свободных средств на счету, когда они обязаны были совершать кругооборот, принося новые деньги? И здесь я подхожу к самому печальному и трагичному из всего, что довелось пережить мне за уже немаленькую жизнь: к потере депо.

Разве мог предполагать я – пройдя и миновав уже случившиеся трагические события – что когда-нибудь я буду говорить: «это не самое худшее, что было со мною»? Но входя в тот трагический январь с резервуарами, плотно набитыми мелким сурком, мелким же тельцем и прочими сильно недооценёнными фишками, я никак не мог предположить, что наяву встречусь с чем-либо подобным: трагические семь дней вертикального полёта вниз так сильно обкорнали долгие годы собираемое и накапливаемое депо, что в момент отскока практически нечего мне было спасать в упавшем на самое дно пропасти плоде. Из-за случившихся нескольких подряд маржин-коллов лишь жалкая шкурка оставалась от того мощного и сочного плода, что так долго рос и набирался силой на унавоженной чёрной почве, заставляя меня испытывать высокие светлые чувства. Гордость за созданное почти из ничего – державшая меня все последние годы и позволявшая верить в великую судьбу, ещё не до конца давшую о себе знать – получила удар под дых и отбросила копыта в сторону, и проснувшись на восьмой день утром, я сразу осознал: я стал никем.

Болтавшиеся на форексе мелкие незначительные суммы абсолютно не могли спасти ситуацию: не больше десятой части всех средств держал я в этом ненадёжном унылом месте, всё не дававшемся в руки и норовившем обнулить и без того мелкие накопления. Случавшиеся уже несколько раз серьёзнейшие просадки могли почти любого довести до неожиданного инфаркта, и только мой большой опыт помогал выбираться из паскуднейших ситуаций. Мой ангел-хранитель всё ещё витал где-то неподалёку за спиной, время от времени выныривая из облаков и вытаскивая меня из попадавшейся местами топкой вязкой трясины. Неожиданные – за пять минут – резкие сливы, хорошо организованные и ярко видные по почерку задёрги и атаки, ничем не оправданные топтания цен в узком коридоре: со всеми этими прелестями мне удавалось разбираться раньше, иногда теряя, но чаще используя резкие сильные движения. И тем трагичнее стал итог: к концу января я пришёл с сократившимся в десять раз депо и абсолютно туманными перспективами дальнейшей жизни и работы, потому что – даже при возобновлении благоприятного для меня тренда – жить на зарабатываемое стало уже практически невозможно.