Читать «Миром правит любовь!(= Влюбленный сыскарь)» онлайн - страница 3

В общем, и дедок тот заселился в бывшую «детскую». С виду дед как дед, с «Новой Искрой» под мышкой, сталинист. Короче, культурный человек в годах. Но только днем! А как ночь… Целомудренная Раечка от стыда за них краснела так, что в темноте, наверное, светилась. Грохот, взвизги, стоны! А им что — глухие ведь оба, и не догадываются верно! Вот в таком жутком была она положении, когда с Прищепкиным–то познакомилась.

В том бюро знакомств у Раечки свой человечек был, Смактуновская по фамилии. Приручила ее Раечка то коробочкой конфет, то колбаской к празднику. Зарядила она Смактуновскую таким образом: если, мол, интересное что промелькнет — для меня придержи. Вот Смактуновская фотографию Георгия — ну, где тот с автоматопушкой, косящий под дауна — сразу–то и убрала в сторонку. Чтобы никто более не позарился. Смекнула Раечкина наперсница: дурковат, такого охомутать — раз плюнуть.

Конечно, ни черта она Георгия не поняла, тот как бы пребывал весь в своей сыскарской профессии, и ни на что другое его просто не хватало, везде казался недотепою. Например, так же беззащитны, неумны во всех, кроме науки, областях жизни большие ученые.

Первая встреча состоялась у них наспех, буквально на бегу. «На безрыбье и мент рыба», — решила Раечка. «Да она просто царица!» — восхитился детектив, и промямлил какой–то высокопарный комплимент. «Все они такие: сначала восхищаются, а добившись своего, дают телефон прачечной. Надо брать быка за рога!» — промелькнуло в голове Раечки и, чтобы показать также, какая она утонченная, тут же пригласила Прищепкина в оперный, на «Тристана и Изольду».

Тристан оказался так себе, совершенно невзрачным, тщедушным мужичонкой, то есть наверняка с ослабленной потенцией, а Изольда — если судить по бюсту — ничего пела, сносно. Так как скрипачи вместе с оркестром находились в оркестровой яме и видно их с партера не было, то удовлетворения от живой музыки она не получила совсем. Тем не менее, держалась Раечка молодцом, хотя челюсти сводило — не зевнула ни разу.

Прищепкин же опростоволосился. Во–первых, пришел на оперу, будто в бильярдную: в джинсах и какой–то дурацкой мастерке. Представляете, как чувствовала себя рядом с ним Раечка в вечернем платье с любимым кулоном, который так красиво возлежал на ее бюсте? Во–вторых, в антракте, вместо того чтобы повести ее в буфет, мент достал свой термос и сверток с бутербродами. Сказал, что в буфете, мол, все равно не наесться: порции издевательски маленькие. Вот дикарь, не знал, зачем даму водят в театральный буфет? Разумеется, не для еды вовсе, а чтобы та смогла продемонстрировать публике вечерний туалет. В-третьих, этот ужасный «Аз воздам»! Зловоние расползлось по залу, на них начал оглядывался весь партер и часть бельэтажа!

Тем не менее, Раечка ни на градус не отклонилась от намеченного курса и уже через неделю вселилась в бобыльское логово Прищепкина, которое еще через неделю превратила во вполне приличное гнездышко. «Аз воздам» Прищепкину было разрешено заваривать теперь только в туалете, курить трубку на лестничной площадке. Его любимое кресло, так как оно «нарушало создаваемый ансамбль», Раечка завезла в комиссионку. Лампу, ту самую, которая давала золотой жесткий круг света, заменила на торшер.