Читать «Записки пожилого человека» онлайн - страница 409

А вот случай, когда в энциклопедии сочли невозможным ограничиться послужным списком военных лет и перешли на хвалебный канцелярит партийно-служебных характеристик: «В 1941–43 секр. Красноярского крайкома ВКП(б). В годы войны К. У. Черненко вел большую работу по мобилизации тружеников края на оказание всемерной помощи и поддержки фронту, по патриотич. воспитанию сов. людей. Личным примером, страстным партийным словом он помогал ковать нашу великую победу над фашизмом». Нетрудно догадаться, что энциклопедию подписывали в печать, когда Черненко был генсеком. В словаре-справочнике, который подписывался несколько месяцев спустя, уже после его смерти, этот холуйский дифирамб мгновенно убрали — он полагался только живым генсекам (в таком же пылко-казенном стиле была написана биография Брежнева в «Военном энциклопедическом словаре», который вышел в свет в 1983 году).

Но и это не все. Составители словаря-справочника расширили круг героев войны, выйдя за пределы Политбюро. «В годы Вел. Отеч. войны был офицером Сов. Армии [замечу, что Сов. Армии тогда не существовало, была Красная Армия. — Л. Л.], работал корреспондентом газеты Забайкальского фронта, участвовал в боях по разгрому японских войск в Манчжурии в 1945» — это о Георгии Маркове, тогдашнем первом секретаре правления Союза писателей СССР, председателе Комитета по Ленинским и Государственным премиям СССР в области литературы, искусства и архитектуры. Не потому ли составители справочника решили, сделав исключение, увековечить несуществующие военные заслуги Маркова, что у них был особый интерес к организациям, которые он возглавлял? Другие причины не обнаруживаются.

На таком фоне — сильным мира сего, оказывается, все позволено — литературовед, выдававший себя за фронтовика, не выглядит из ряда вон выходящей фигурой.

«С „лейкой“ и с блокнотом, а то и с пулеметом…»

Судьба людей в войну складывалась по-разному и часто от их желаний и стремлений не зависела. Одни уходили на фронт добровольцами. Других в армию призывали. Третьи получали бронь для работы в тылу. Каждому свое. Одни попадали на передовую. Другие проходили армейскую службу не на линии огня. Третьи вкалывали до изнеможения на заводе. Нельзя кичиться передовой и нельзя осуждать тех, кому не пришлось понюхать пороха. Важно не где ты оказался и служил, а как выполнял свой долг.

Испытываю чувство неловкости, натыкаясь в биографиях некоторых наших писателей, бывших в годы войны армейскими журналистами, на стремление так или иначе героизировать себя и свою профессию. Один пишет, что «бывал в разной обстановке, и под бомбежкой, и под артиллерийским и минометным огнем, под снайперском обстрелом». Другой: «Фронтовые дороги вели меня сперва с запада на восток аж до самого Сталинграда, а затем с востока на запад от Волги до Влтавы, через Курскую дугу, через Днепр, через Днестр, Румынию, Венгрию, Австрию, Чехословакию», — звучит патетически, хотя это был путь не его, а армии, в одной из газет которой он служил. Третий, который был начальником дивизионного клуба, утверждает, что «постоянно участвовал со своим коллективом в боевых операциях разведроты». Четвертый описывает, как со своим «наганом несамовзводом» брал «господствующую высоту». И т. д. и т. п.