Читать «Беспокойник» онлайн - страница 72
Анатолий Тихонович Гладилин
— Может, сыграем пока на бильярде? — сказал он.
Обычно бильярд был занят. Но сейчас, когда разъехалось три четверти рабочих, стол пустовал.
— Пойдет, — сказал я, — только я плохо играю.
Мы начали. Стол имел общее с бильярдом лишь зеленое сукно. Шары ходили по диковинным параболам, а приближаясь к лузе, сами сваливались.
— А вы что, — сказал капитан, — бросили здесь якорь?
— Похоже, — сказал я.
— И как?
— Живем нуждами производства.
— Понятно, — сказал капитан, и дальше разговор касался только игры.
Капитан старался. Он хотел выиграть. А мне было все равно. Выиграл я.
И потом мы сидели в каюте капитана, пили и говорили про жизнь.
И я чего-то раскололся. Я долго ему объяснял, почему я здесь остался, и как меня уговаривали остаться, и что я не жалею, что остался.
— Ты сам откуда? — спросил капитан. (После третьей рюмки мы перешли на «ты».)
— Москвич.
— И не жалеешь?
— Нет, — сказал я, — честно. Ходить по асфальту — занятие не для меня.
— Понимаю, — сказал он, — я тоже на морозе хватаю железо голыми руками. А иначе себя перестанешь уважать. Но ты, я смотрю, один.
— Была девушка.
— И?
— Уехала сегодня на «Курильске».
— Не сошлись характерами?
— Не пытались.
— Туманно.
— Ей еще рано быть со мной. Она быстро выдохнется. Посмотрим, а, впрочем, человек с человеком сходится.
— Логично, — сказал капитан. — Ну, взяли на корпус.
И мы опять пили.
Я вернулся в свою комнату, лег, долго не мог заснуть. И в голову лезли глупые мысли.
Я воображал, что ночью веду машину и рядом со мною сидит Оля. И мы едем по загородному шоссе. Я выжимаю до конца газ и только переключаю свет с ближнего на дальний, потому что впереди повисли гирлянды огней — машины частников торопились в Москву.
Я когда-то был шофером и ясно представил себе, как меня ослепили и как я уже не переключаю дальний свет и не снижаю скорости. Изредка мы обходили робкие красные огни, которые шарахались вправо при приближении озверевшего самосвала. А Оля прижалась ко мне, щека к щеке. И я шел, не сбавляя скорости, и обязательно бы врезался в первую же машину, первую же загородку — словом, во все, что попалось бы на моем пути. Но к счастью, меня последний раз ослепили встречные фары, и я заснул.
Я проснулся полпятого с дикой головной болью. Ветер тряс окно, раскачивал деревья и забрасывал в комнату мокрые свернутые листья.
Иногда его порывы были очень сильны, и тогда по комнате молнией вспыхивал отблеск фонаря, который в тихую погоду прятался за деревьями.
Я зажег свет и принял таблетку.
Боль стала ослабевать, и я решил снова лечь и лежал, мечтая заснуть и чтоб перестала болеть голова, ну вдруг случится же такое счастье, а в голове отчетливо звучал разговор с Олей, слово в слово, разговор, который должен был быть и которого не было, понимаете, потому что я не пришел провожать ее, потому что у меня были дела в цехе, а может, я их просто выдумал. И когда я совсем отчаялся, я увидел себя спящим, а в комнате сидела Оля, и я сказал, что хорошо, я, кажется, заснул. И правда, я почувствовал, как куда-то проваливаюсь и что меня крутит и уносит, и мне стало страшно, и я захотел проснуться, но меня кружило все сильнее, и я стал звать громко: «Оля! Оля!» Я был твердо уверен, что сквозь сон кричу это имя, и если кто-нибудь есть на самом деле рядом, то он услышит. Но потом наступила минута просветления, и я понял, что мне это все снится, и Оли нет, и я один. И потом стало легче, и мне снились более спокойные и непонятные сны.