Читать «Том 2. Пролог. Мастерица варить кашу» онлайн - страница 330

«Твой отец говорил мне, умирая: остерегайся их. Но приехал его дядя, – увез меня. Я была как сонная, как летаргичная, это было в день похорон твоего отца. Теперь я здорова. Но злодей, который привез меня сюда, и его жена, держат меня под караулом в дальней комнате и называют больною, чтобы я никого не видела, никому не могла сказать, что я законная жена твоего отца. Что они хотят сделать со мною? Это ясно. Если я не умру от родов, они отравят меня, как отравили твоего деда, когда привезли меня сюда, или уморят голодом. Пощадят ли они тебя? Быть может. Она все-таки менее зверь, нежели он. Быть может она уговорит его пощадить тебя. Если она сбережет твою жизнь, прощаю ей участие в моей смерти.

Кто ты будешь у меня? Сын или дочь? Дадут ли они мне пожить после родов хоть столько, чтобы взглянуть на тебя?

Дожить до родов они дадут мне. Смерть после родов – это так обыкновенно, не возбуждает подозрений.

Твой отец был честный человек. Ты исполнишь его волю. Он говорил: богатство, которое приобрел его отец, приобретено дурно. Он думал раздать его бедным. Умирая, он просил меня, чтобы я внушала тебе сделать так.

Документы о моем браке с твоим отцом истреблены все, какие были при мне. Может быть, уцелеют какие-нибудь другие, где-нибудь в архивах – когда ты будешь в летах заняться этим, ты справишься, где служил твой отец и поищешь. Но если и везде все истреблено, законность твоего права остается неоспорима. Наша свадьба была в Путивле. Церковь была полна народу и все знали, кто жених и кто невеста. И через двадцать, и через двадцать пять лет еще останутся десятки свидетелей. Прости, дитя мое. О, как бы мне хотелось дожить до того, чтобы хоть раз поцеловать тебя! Ксения Серпухова». (Молчание.)

Надя (отирая слезы). Если бы я не знала, что это воля отца и желание матери, я не могла б взять себе этого богатства, куда я гожусь в богатые дамы? А когда будем жить только своим трудом, и я буду не хуже тех, с кем может иметь знакомство небогатая женщина.

Клементьев. Вы видите, Агнеса Ростиславовна, почему Наденька не может уступить вам своего наследства. Будете ли вести процесс, или согласитесь признать ее права – это как вы сами рассудите. Я не могу давать советов. – Пойдем, Наденька. (Уходят).

Явление 37

Агнеса Ростиславовна, Городищев, Иннокентиев.

Агнеса Ростиславовна (оживая). Вы виноват, Андрей Дементьич. Я говорила вам, везите поскорее в церковь.

Городищев. Она не стала бы венчаться с Румянцевым и ушла бы венчаться с Клементьевым. Я виноват только тем, что льстил вам и исполнял ваши прихоти.

Агнеса Ростиславовна. А вы, старый дурак, зачем вы берегли такую гадкую бумагу?

Иннокентиев. Я… я…

Городищев. И без этой бумаги вышло бы то же, разве несколькими неделями позже. У него на уме уже было все это, даже и Путивль. Если можно было чем-нибудь предотвратить полное разорение, то лишь полюбовною сделкою, как я вам советовал. То был бы юридический акт, и им нельзя было бы отнять у вас долю, какая уступлена вам законным образом.