Читать «Три поколения» онлайн - страница 3
Ефим Николаевич Пермитин
Молчаливый, всегда замкнутый, отец был необычно говорлив.
— Давай-ка обдирать медвежицу, Никодимша! А пестунишка и сейчас, поди, скачет…
Глава II
Никодим спал на полатях. Ночью от взволнованного голоса матери он проснулся.
Отец опять снаряжался в горы. Мать, опасливо поглядывая на полати, негромко, со слезами в голосе говорила:
— Конечно, тяжко будет одним, но ты не думай об нас, Гордюша…
Никодим спрыгнул с полатей.
— Ну, Никодимша, — сказал отец, — на тебя оставляю и мать, и дедку, и все хозяйство.
Как равному пожал сыну руку и шагнул за дверь, в темную предвесеннюю ночь.
И кончилась беззаботная жизнь мальчика.
Чем больше Никодим думал о самостоятельном охотничьем промысле в тайге, тем чаще вспоминал позорный случай на медвежьей охоте: «С отцом, да чуть греха не случилось, а ну-ка один на один…»
Живой, веселый характер Никодима изменился: мальчик стал хмур, задумчив и, как отец, замкнут.
«Хорошо утешать: «обтерпишься», а мне этой же осенью в самостоятельный промысел. Не колотиться же около избушки, а чуть подальше — медведь…» Страх перед медведем был так силен, что мальчик долго боялся отходить от двора.
До позорного случая с медведем Никодим никогда не думал о страхе, поражающем человека, как удар грома. Храбрость отца, как и все другие его качества — сила, ловкость, ум, честность не только не подвергались сомнению, а даже наоборот, отец во всем и всегда был гордостью и примером для сына.
И даже фразу отца: «Со временем обтерпишься» — мальчик понял только как утешение. И уж конечно с его отцом этого никогда, никогда не могло случиться.
«Нет, такой уж уродился я трус!» Приговор этот был так оскорбительно жесток, что впечатлительный мальчик потерял аппетит и сон.
Как-то Никодим вспомнил об убежавшем пестуне. Мчавшийся по россыпи куцый медвежонок был необыкновенно смешон.
«А что, если начать с пестунишки?..»
Эта мысль пришла так неожиданно, показалась такой простой и легко осуществимой, что Никодим больше ни о чем уже не думал.
«Сегодня — пестунишка, завтра — пестунишка, а там и с самим медведем слажу. Слажу, мохнатый дьявол, как ты ни реви, как пастищу свою зубастую ни скаль, а я тебя тяпну промежду глаз — и ты брык наземь, а лапищами вот эдак, эдак…»
В пылу борьбы с медведем Никодим вскакивал с постели, как подкошенный падал и скреб войлок пальцами.
«Завтра же отправлюсь к «вострякам» и выслежу пестунишку…»
Знакомое по охоте с отцом ранней весной ущелье и летом выглядело мрачно. Но нигде Никодим не встречал такого обилия ягод — малины, крыжовника, красной и черной смородины, — как в Медвежьем ущелье и в смежных крутых логах.
Выследить пестуна оказалось не просто, хотя в жизни тайги Никодим хорошо разбирался и мог разыскать даже летом белку и горностая.
С пестуном мальчик встретился неожиданно.
