Читать «Становление литературы» онлайн - страница 11

Характерно также, что, хотя Гудрун проклинает своих братьев, виновных в смерти ее мужа ("Как ваши клятвы / ложными были, / пусть ваши земли / так опустеют!" - "Первая песнь о Гудрун", 21, 1-4), она, как и Сигрун в аналогичной ситуации (ср. с. 149), ничего не предпринимает, чтобы отомстить братьям: мстить братьям нельзя! Вместе с тем вершины трагического героизма она достигает как мстительница за братьев, поскольку такая месть - священный долг, и осуществление ее тем больший подвиг, чем больших жертв требует ее осуществление. Обычно, однако, месть за родича осуществлял мужчина, женщина же только побуждала к ее осуществлению. Но Гудрун сама и осуществила ее. Как рассказывается в "Гренландской песни об Атли" и "Гренландских речах Атли", мстя за своих братьев, Гуннара и Хёгни, умерщвленных по велению Атли, за которого ее заставили выйти замуж после смерти Сигурда, Гудрун сначала убила своих двоих сыновей от Атли и накормила его их мясом и потом убила его самого и подожгла дом.

Современному человеку может показаться, что месть Гудрун - своего рода гиньоль, нагромождение чудовищных преступлений, имеющее целью ужаснуть слушателей. Но такое понимание мести Гудрун было бы, конечно, чудовищным игнорированием этики общества, в котором бытовали эти песни, привнесением современных представлений в древнее произведение. Месть Гудрун за братьев несомненно представлялась беспримерным героическим подвигом, и в песнях так прямо и говорится: "Жены другие / кольчуг не наденут / для мести подобной!" ("Песнь об Атли", 43, 2-4) и "Счастье тому,/ чьи сыны, вырастая, / героями будут, / как Гьюки потомки" ("Речи Атли", 105, 1-4, но перевод в данном случае не точен: iур... sems уl Giъki значит "ребенок, которого родил Гьюки", т. е. Гудрун, а не "сыны" и "потомки").

С точки зрения современных представлений может показаться также противоестественным, что Гудрун считает своим долгом мстить за братьев, хотя именно они были виновны в смерти ее мужа, по которому она продолжала скорбеть всю жизнь, как видно из того, что она говорит о Сигурде уже после своего третьего брака ("Три я знала огня, / три очага, / трое мужей / в дом меня брали; / лучшим средь них / был конунг Сигурд, / - братья мои / умертвили его! / Горшего я / горя не видела" - "Подстрекательство Гудрун", 10, 11, 1-2). Но ведь в том-то и дело, что, поскольку месть за брата была священным долгом, а мстить брату было нельзя, то месть за брата была естественной и в случае обиды на этого брата.

Вместе с тем характерно, что в противоположность героям мужчинам, которые не только не стараются избежать кровопролития, но, напротив, стремятся к нему, даже если в нем нет никакого этического смысла, Гудрун делает все, чтобы избежать необходимости совершить свой кровавый подвиг: она предупреждает братьев о том, что им грозит опасность, если они отправятся к Атли, и делает попытки примирить Атли с ними, когда они уже приехали ("Мудро просила, / миром не кончат ли, - / отвергли совета, / не стали мириться" - "Речи Атли", 48, 1-4).