Читать «Инфра Дракона» онлайн - страница 6

От хандры одно спасенье — работа. Но как раз работы там немного. Осмотр, мелкая починка много времени не занимают. Свой проект реконструкции планет я разрабатывал, но больше для собственного удовольствия. Человечество — такой могучий коллектив, его в одиночку не обгонишь. А у меня знания по год вылета, для Земли устаревшие. Там идут вперед, я ничего не знаю.

Единственное разумное занятие — астрономические наблюдения. Каталог мы составляли — измеряли расстояния до звезд. Обычно измеряются они по треугольнику. Основание треугольника — диаметр земной орбиты, два угла — направление на звезду. По стороне и двум углам определяется и высота — расстояние до звезды. Но так как треугольники получаются худые и длиннющие, велики ошибки, и годится этот способ только для близких звезд. Нам было удобнее — мы ушли от Солнца в тысячу раз дальше, у нас основание треугольника в тысячу раз больше, можно измерять расстояния в тысячу раз точнее. Грубо говоря, до всех звезд, какие видны в телескоп. Ну вот и было нам занятие на всю дорогу: измеряешь, высчитываешь, измеряешь, высчитываешь. Потом пишешь в гроссбух: номер по каталогу такой–то, спектральный класс АО, расстояние — 7118 световых лет. Напишешь, и зло берет иной раз. Мы на семь световых суток всю жизнь тратим, а тут семь тысяч световых лет. Ведь никто никогда не полетит в такую даль, к этому солнцу класса АО.

Скука, томительное однообразие, и вместе с тем — настороженность. Годами ничего не случается, но каждую секунду может быть катастрофа. Ведь пустота не совсем пуста — летят метеориты, метеорная пыль. Даже газовые облака при нашей скорости опасны — врезаешься в них, как в воду. Еще какие–то встретили мы в пространстве уплотненные зоны, неизвестные науке. Когда входишь в них, все сдвигается, и в груди теснота. Почему — неясно. Метеорная пыль разъедает обшивку, металл устает, появились блуждающие токи. Так постепенно портится все. И глядишь — утечка воздуха, или управление вышло из строя, или приборы подвели. Годами ничего не случается, а лотом вдруг… Поэтому один кто–нибудь обязательно дежурит.

Хуже всего эти часы одинокого дежурства. Земля вспоминается. Хочется в лес и в поле. И чтобы ромашки цвели и жаворонки в синем блеске пели. В толпу хочется, в метро, на стадион, на митинг. Чтобы крик стоял, не звенящая тишина, чтобы локтями тебя толкали и тесно кругом, чтобы много–много людей, все незнакомые, и женщины, и девушки. Глаза закроешь — Красная площадь, Кремль, демонстрация, цветные флаги… Откроешь — гамак, столик и шкаф, за окошком звезды и тьма.

Так день за днем, месяц за месяцем. Нас шестеро было в ракете. Два года каждый из нас дежурил, четыре спал. Сон, конечно, искусственный, с охлаждением.