Читать «Мир саги» онлайн - страница 93

Рассказы о случаях презрения к смерти встречаются не только в "сагах об исландцах", но и в сагах, рассказывающих о событиях в Исландии в XII и XIII вв. Например, в "Саге о Стурлунгах" (точнее - в "Саге об исландцах" Стурлы Тордарсона) рассказывается, что, когда после битвы при Эрлюгсстадире нескольких пленных казнили, Торир Ёкуль, прежде чем подставить свою шею человеку, который должен был отрубить ему голову (его брата он когда-то убил), сочинил скальдическую вису, в которой выражал свое бесстрашие перед лицом смерти ("Дев любил ты вволю, смерть лишь раз на долю", - кончается виса). В "Саге о Стурлунгах" есть еще несколько обстоятельных и сухих сообщений о таких казнях и о том, как казнимые проявляли презрение к смерти. В "Саге о Хаконе старом" Стурлы Тордарсона так рассказывается о смерти герцога Скули, претендента на норвежский престол: "Когда герцог увидел, что они [его враги] хотят сжечь монастырь, он сказал своим людям, чтобы они выходили. Они пошли к выходу. Герцог тоже вышел, держа щит перед лицом. Он сказал: "Не рубите меня в лицо, ибо с правителями так не делают". И они убили его и всех, кто с ним вышел".

Принято объяснять это презрение к смерти для языческой эпохи влиянием героических идеалов язычества, а для христианской эпохи - христианской жаждой мученичества. Между тем гораздо более вероятно, что в основе этого отношения к смерти лежат представления, более глубоко коренящиеся в человеческой психике, чем официальные культовые идеалы, языческие или христианские. Едва ли презрение к смерти можно объяснить представлениями о загробной жизни, характерными для того или иного культа. Как известно, языческие представления о жизни после смерти (в частности, если судить по их следам в "сагах об исландцах") были крайне неясны и противоречивы, возможно, в результате того, что представления разных эпох наслаивались друг на друга. После смерти человек продолжал существовать то ли как бестелесная душа (ее называли и представляли себе по-разному), то ли - и это всего чаще! - как вполне телесный "живой мертвец", а его обиталищем была то ли Вальгалла, палаты Одина, то ли Хель, царство мертвых, неясно, где расположенное, то ли внутренность горы, в которой жили все его умершие предки, то ли, если он утонул, жилище Ран, морской богини, то ли просто его могила, то ли, наконец, какой-то его потомок, в котором он продолжал жить. Однако христианское представление о загробной жизни тоже очень противоречиво: с одной стороны, после смерти живет душа человека, а с другой стороны, грешники в аду испытывают вполне телесные мучения. В "сагах об исландцах" следов христианского учения о загробной жизни очень мало, и в них совершенно нет того ужаса перед смертью, который должен был бы владеть людьми, если бы они верили в христианское учение об адских мучениях. Судя по исландским народным сказкам, отражающим представления гораздо более поздней эпохи, в Исландии и позднее оставалось господствующим представление о "живых мертвецах", т.е. о том, что умерший живет в могиле в своем телесном обличье, видит и слышит, ест и пьет, испытывает гнев, радость, страх и т. д., словом, обладает всеми свойствами и способностями живого. [О "живых мертвецах" в "сагах об исландцах" см.: Klare H.J. Die Toten in der altnordischen Literatur. - Acta philologica Scandinavica, 1933-1934, VIII, p. 1-56; Neuberg H. Der Aberglaube in den нslendinga sцgur. Riga, 1926.]