Читать «Третий Меморандум» онлайн - страница 72

Толпа, казалось, вдохнула и забыла выдохнуть. Пронесся чей-то сдавленный полустон: «Вот это номер!» Валери открыл, было, рот, полный готовности сказать: «это казуистика и демагогия», но вспомнил, о чем идет речь, и удержался.

– Это казуистика и демагогия! – Голубев аж подскочил на месте. – Они являются преступниками по общечеловеческим законам! Они аморальны и социально опасны! Я не говорю о Валери…

– Все это мы слышали, – повысив голос, перебил его Казаков. – Так вот, нас больше не будут интересовать всяческие абстракции и чувствования, отрывающие время от ваших дел, разбивающие людей на враждебные партии. Все наши склоки – от того, что даем эмоциям и амбициям волю разумом, запомните, и это не только по данному поводу! Нам нужно работать, чтобы выжить, а мы раздуваем конфликты – чтобы потешить свое самолюбие и подохнуть, так, что ли?! Так этого не будет больше!

Он закашлялся. Поднялся Вадик Шалаев, один из молодых консулов.

– Александр, – сказал он с тревогой, – но мы не можем этого так оставить! Все-таки, явное злоупотребление властью… тем же оружием, хотя бы! И потом, эти панки… что, их тут оставим?

Казаков посмотрел на панков. Панки давно уже не матерились и не пытались шокировать общественность. Они сидели тише мыши и слушали. Две девицы тихонько плакали.

– Я думаю, – сказал Александр, обращаясь к народу, уже сливавшемуся в неопределенное дышащее месиво (темнело, зажглись первые звезды, с запада быстро ползли тучи), – что сейчас, нам не стоит спорить и вас всех утомлять. Давайте разойдемся. Обещаю, что решение будет вынесено сегодня же, и до полуночи его текст вывесят на доске объявлений, так что особо нетерпеливые могут дождаться.

Толпа, ворча, пофыркивая, гомоня, начала ворочаться, расширяться, пронесся задиристый вопль «Деньги обратно!». Четыре следопыта увели панков, растерявших всю надменность. Одна худенькая, симпатичная девица из тех, что плакали, все озиралась на Казакова. Он вспомнил: кажется, это про нее Вика говорила, что девица беременна, причем срок – два месяца, понесла еще на Земле…

Бобровский замешкался, глядя вслед горделиво вышагивающему Голубеву, окруженному несколькими котятами. Казаков подошел к нему.

– Дмитрий, – сказал он ворчливо, – нехорошо обижать больших начальников нашей маленькой колонии.

– А что он сказал? – запальчиво вступился Жуков» – Он правду сказал! Сам Бобровский напряженно молчал. Его значок поблескивал в сумерках.

– Я, собственно, не об этом, – досадливо дернул щекой Казаков.– Я о Первом Мая. Говорят, ты знаток магнитофонов и, э-э… современной музыки?

Бобровский нерешительно кивнул, пробормотал: «н-ну, да», Мягко подошел Маркелов, хотел что-то сказать.