Читать «Третий Меморандум» онлайн - страница 152

– Валерьян, задержись, – вполголоса попросил координатор. Валерьян задержался; он плюхнулся обратно в кресло и принялся крутить в пальцах «беломорину». Он был изможден и страшноват.

– Как свидетели? – поинтересовался Казаков.

– Да в порядке, что им сделается… – ответил Валери. Он привёз из своих странствий по Северу пятерых свидетелей, отмыл, откормил и поселил в здании интерната, в лазарете. Главной функцией свидетелей завтра должно было быть совмещение фамилий, записанных в прокурорском кондуите, с конкретными носителями. – Чего ты хотел?

– Э-э… одна из панковских девиц – наша с тобою коллега, – Казаков внимательно разглядывал Чюрлёниса на стене.

– То есть как это – коллега?

– По сроку жизни, – пояснил координатор с армейским юмором. – Некая Евгения Малиновская.

– Ну, я не знаю… – Валерьян закурил. – Подожди… так ты про всех это знаешь?

– Про всех. – подтвердил координатор. – Так вот, я и спрашиваю – что с бабами делать будем?

Валери оживился.

– А чего тут думать…

••••••••••••

ДНЕВНИК КАЗАКОВА

«4 тиберия. То есть, 5-е уже. Прошлой ночью весь Совет сладко посапывал, а я с этой Синей Бородой, как всегда, цапался по поводу предстоящего суда. Занимались любимым делом – в процессе площадной ругани вырабатывали соглашательскую платформу.

Наутро встал со всеми… о-хо-хо… Благословил следопытскую пятёрку, с геодезистами выступавшую а Алешину; благословил ударный отряд, приступивший к картофелеуборочным работам; пронёсся по службам – элеватор, рыбокоптильня, СМГ – слесаря получили из Рудного несколько металлических болванок… Короче, в полдень начался сам Процесс. Да, на нашей Доске Народного Гласа подоспели перемены: картинка с лебедем, раком и щукой исчезла, вместо неё появилось изображение моего бюста с лавровым венком, пустыми зенками античной статуи и подписью: «Координатор Тиберий».

Итак, Процесс. Удобства ради решили: легионеров оставить на острове, судить заочно, потом вывозить их оттуда маленькими группами по местам отбытия наказания. За неимением желавших выступить в роли адвокатов, защита была разрешена бывшему рокпилскому герцогу Роману.

Валери начал – и немедленно растекся мыслию по древу. В красках обрисовал большое количество леденящих душу преступлений, плавно перешёл к преступности самого рабовладельческого общества, а от него – к преступности тоталитаризма вообще. Бедолага Голубев извертелся на пупе… Впрочем, под конец его витиеватые обороты надоели всем, кроме свидетелей и депутатов. Потом выступил Роман: бывший герцог пытался доказать, что они, рыцари, были хорошие: что не видели других путей, что в эксцессах виноваты исключительно люмпенские, панковские элементы, и он, как ответственный и дальновидный правитель, уже собирался от рабства переходить к демократическому феодализму. Потом вылез Собирайский, депутат от гуманитариев, и предложил половину легионеров расстрелять, а половину использовать на пожизненных каторжных работах.

Тут выступил уже я: долго распинался об экономических преимуществах трудовых резервов и о том, как мы с Голубевым согласились на условия Мохова, а следовательно, морально обязаны и т. д. – тем более, что эти типы на самом деле оказали нам серьёзную услугу. Потом, как договорились, Анатолий почесал в затылке и раздумчиво заявил, что душа-то его жаждет крови, но слепая месть – плохое дело, и вообще… Короче, где-то к трем обсудили легионеров. Ещё час потребовался на баб, потому что Вика неожиданно предложила: вообще их освободить (без избирательных прав; вроде бы мы, злыдни, накинулись на женщин, которые больше жертвы условий, чем преступницы; ну-ну, Валерьянушка…), а Левченко предложил сослать их пожизненно на Дикий берег, чтобы не возиться. Как-то любят крайне левые крайне правые упрощённые решения. Чтобы не возиться.