Читать «Третий Меморандум» онлайн - страница 136

Женщины вот тоже… Вечером девятнадцатого в городе творились безобразия. Толпы освобожденных рабов дорвались до погребов в домах старших офицеров; во дворец их не пустили, Казаков выставил охрану, но полностью подавлять эту стихийную реакцию масс поостерегся. Слава богу, хоть не позволили поджечь город – объяснили, что самим здесь жить; тогда они набросились на панковских баб, на этих красавиц-шлюх… Солнце закатилось в тяжёлые тучи, Казаков с патрулями ходил по лабиринтам улиц, на которые опускались синеватые сумерки и следили только, чтобы не было смертоубийств. Панковатые девицы, простоволосые, растрепанные, полуголые, сбегались ко дворцу, вцеплялись в охранявших его Охотников и котят, слезно молили впустить – ну, те и пускали. Да, ночка выдалась…

Сам координатор тогда тоже не утерпел, поддался опьянению победной вседозволенности – и непременно чтобы там, на герцогской помпезной кровати… Казаков вспомнил душную темноту, опытное, на все согласное – лишь бы не на улицу, к ТЕМ! – податливое тело, бесстыдные руки, – и воровато покраснел. Сейчас он вряд ли узнал бы её в лицо, она его тоже. Знали про это падение Главы немногие и падением явно не считали, но все же…. Под утро они заперли «своих» в бывших покоях герцогини и её гувернанток, остальных разыскали и привели во дворец уже днём. Кое-где случались стычки с пьяными вдрызг горожанами, желавшими замучить легионерских баб до полусмерти, раз уж из их рук вырвали самих легионеров; потом прибегали, извинялись… Одна девка, кажется, подруга какого-то ротмистра, покончила с собой…

Казаков поморщился. А ля гер ком а ля гер – пусть-ка история для беспристрастности вспомнит, как эти девочки похохатывали, глядя на пытки, как они избивали рабынь палками по лицу за то, что те осмелились привлекать взоры рокеров… Кроме того, этой самоубийце сейчас, вероятно, лучше всех. На Земле.

Теперь всякие злоупотребления по женской части были настрого запрещены. Караульный охотник, во время смены бросивший пост, ради того чтобы побаловаться с кокетливой девочкой из герцогской спальни (а там были и такие, которым всё равно с кем, лишь бы было) – вот уже сутки куковал без воды и еды в одиночном, сыром и тёмном каземате, и Казаков собирался промариновать его там ещё с недельку. Разумеется, на хлебе и воде. Надо знать, когда кидать… э-э… камни и когда собирать. Библия оккупанта, так сказать.

Сзади деликатно кашлянули. Казаков обернулся. Молодцеватый котёнок с мешками под глазами ввел заросшего неопрятной бородкой парня в чем-то серо-неопределённом и застыл в дверях.

– Можете идти, спасибо, – сказал Александр. – А вы садитесь.

Это был легионер, даже рыцарь, из «первоначальных» рокеров, за три недели до войны посаженный в каземат по причине сумасшествия. Каковое заключалось в том, что он внезапно потерял всякое соображение, начал кричать, что только что был дома и просить, чтобы ему прояснили, куда он попал; это сменялось периодами просветления сознания. Казаков полагал, что парня убили на Земле; первая беседа вчера не дала особых результатов, матрикант страшно взволновался и заявил, что ничего не скажет.