Читать «Ройзман. Уральский Робин Гуд» онлайн - страница 11

На следующий после банкета день Ройзман познакомил Дюшу с журналистом Евгением Ениным и журналистом Андреем Санниковым. Или, может быть, еще до банкета познакомил, а после банкета стал поторапливать. Так или иначе, Дюша загорелся идеей рассказать по телевизору о наркотиках всю правду. С журналистами он готовил телевизионные передачи. По своей инициативе – советовался с умными людьми. С одним умным человеком. С Александром Хабаровым, лидером ОПС Уралмаш (расшифровать можно по-разному: Общественно-политический союз или Организованное преступное сообщество, чем и бравировали). Хабаров обещал поддержать. Что поддержать? Как поддержать? В подробности не вдавались, но Дюша произносил журналистам страшное слово «Хабаров», и журналисты понимали, что под их телекамеры попала вдруг жизнь, которую на пресс-конференции не выносят.

Дюша тоже немного бравировал знанием этой жизни. Во всяком случае, однажды он сказал Ройзману и Санникову:

– Вы хоть в цыганском поселке-то были?

Возможно, он сказал это, когда Ройзман и Санников принялись вспоминать, как учились вместе на историческом факультете Уральского университета. Тоже мне, профессора кислых щей!

– В цыганском поселке были? Видали, как героином торгуют? Поехали покажу, чо!

А Ройзмана хлебом не корми, дай только вскочить за руль и мчаться куда-нибудь.

Историю о том, что они увидели в августе 99-го в цыганском поселке, Ройзман рассказывал тысячу раз. В книжке своей «Город без наркотиков» он пишет большими буквами «СЛУШАЙТЕ ВНИМАТЕЛЬНО. Я РАССКАЗЫВАЮ ВАМ ТО, ЧТО ВИДЕЛ СВОИМИ ГЛАЗАМИ». И дальше текст, который почти слово в слово Ройзман будет повторять всем на свете журналистам: «Стоит милицейский уазик. На капоте порезанный ананас и открытая бутылка шампанского. Пэпээсники рядом. Один выворачивает карманы у какого-то нарка, двое других повели какую-то наркоманку в гаражи. На веранде накрытый стол. За столом Коля Резаный, Махмуд и офицеры-менты. Повар-таджик жарит им шашлыки. На улице сидит толстая цыганка. Торгует прямо с лотка. Возле нее постоянно несколько наркоманов. Покупают – и отходят. Рядом расстелен большой ковер. На ковре – хрустальные вазы, норковые “формовки”, какие-то магнитофоны. Скупка краденого. У колонки “отъезжает” какая-то девка. У нее передоз. Всем пофиг. Постоянное движение, и сотни, сотни, сотни наркоманов».

Почти каждое слово здесь нужно объяснять. Ананасы с шампанским – это символ сладкой жизни. В постсоветской России никто уж не помнил, что стихи Игоря Северянина, но на эти стихи исполнялась певцом Александром Новиковым залихватская песня, и еще в каком-то фильме про белогвардейцев было – ананасы в шампанском. И с тех пор, какая бы грязь ни окружала постсоветского человека, какая бы ни нищета, сколь бы тревожным ни было будущее, он ставил на колченогий стол посреди фанерной своей дачки или рабочей своей каптерки неспелый ананас и дурное крымское игристое – и пировал, воображая себя бог знает каким графом или бароном. А менты вот – на капоте уазика. У Северянина: «Кто-то здесь зацелован, там кого-то побили, ананасы в шампанском – это пульс вечеров». Был теплый августовский вечер. Выворачивание карманов нарка и волочение девки в гаражи вполне укладывались в северянинскую парадигму.