Читать «СТАТУС-КВОта» онлайн - страница 43

– Мой бог Энлиль! Твой верный раб в восторге! Ты одарил нас всех прибытием с небес! Да будут дни твои налиты наслаждением, да будет…

Энки запустил зачехленные скафандровой перчаткой пальцы в курчавую, присоленную сединой, шевелюру Ича. Подернул вверх податливую голову. Запрокинулась, открылась перед ним смугляво-горбоносое лицо в росяной капели. Сочно пламенела в завитках бороды корраловость губищ. Проворными мышатами шмыгали зрачки косящих разноцветный глаз: один уперся в лоб Энки, второй обследовал «тарелку». В глазах Адама полыхнул испуг. Его сменило разочарование:

– Архонт Энки?!

– Ах, ох! – с протяжной едкостью озвучился бог. – Ты ожидал, что к вам прибудет небожитель бог хвалить и раздавать подарки. Но распознал, что здесь всего лишь брат его, который прибыл покарать тебя.

– За что карать изделие свое тому, кто сотворил его?

– Так ты еще об этом помнишь? Но к делу. Кто изобрел единую замену всем вещам? Кто раздувал никчемность дряни до ценности незаменимых: еды, воды, жилища, одежды и оружия? Кто сделал мерой всего этого ракушку?!

Размерено и жестко спрашивал бог, отбросив церемонию визита. Взбухал брезгливым гневом владыка всей земли. И перепугано обмякнув волей, сломался, сдал первоисточник Ич:

 – Вы спрашиваете, кто… Энлиль, мой прародитель!

– Он предложил навязать на торжищах аборигенам ракушку-деньги?

– Да чтоб я сдох: я выполнил его приказ. Но отчего ваш гнев, Владыка? Нам так удобно стало, даже последние из моего клана разбухли от богатств. Сих, Енос, Каинан, Маллелион, Иарет, Енох – всем хорошо живется. А Мафусаил и Ламех, от коего рожден Ной – Атрахасис, живут не просто хорошо! Как только наш Энлиль, благослови его Создатель, привнес в торги ракушку, нам всем стало некуда девать богатства: рабы и скот, оружие, одежда… И мы их забираем не мечом, не льем уж столько драгоценной крови, они нам сами отдают свои богатства за ракушку. И что в этом плохого мой господин? Племена Хабиру множатся бессчетно…

«И скоро ваш ненасытный жор не сможет утолить вся планета», – с угрюмою тоской домыслил перспективу человечества Энки. Сказал:

 – Мне есть за что карать тебя. Вам с Евою вдвоем после Эдема запрещено под страхом смерти произносить вслух имя бога, прародителя Энлиля. Но ты не только произносишь, а пачкаешь его, и пачкаешь открыто.

– Мой господин! – взвыл в панике ослушник.

– Ты замарал божественное имя ложью. Совет богов, где был Энлиль и я, всего лишь четверть Сара назад решил: не запускать в людское стадо деньги, не запускать еще пол Сара, Энлиль не мог взломать решение Совета. Значит ты лжешь, позоришь честь Энлиля перед богами. Я расскажу об этом на Совете.

…Он искоса, смотрел на ерзающее у ног тело, у коего мокрая под туникой спина подергивалась в ужасе, как от ударов плети. Сейчас клубится в этой черепной коробке предсмертная тоска: как было хорошо в пещерах с Олой, когда они вдвоем, свободные, охотились на дичь и жарили ее на костре… Ему бы хоть еще раз, хоть в последний раз…

Итак, Энлиль взломал-таки решение Совета. Он срезал человечеству товарность натурального обмена краями бритвенной ракушки. И из пореза хлынуло зловоние вражды, убийств и нищеты, обмана. Ракушка – этот прах речной, безделица и мерзость дна, вдруг вздулась и разбухла в Междуречье и ныне ценится, как символ власти для туземцев. Но как все это сотворилось?! У этого, что ползает в пыли, продумана своя метода: ярмо ракушки на туземцах в кровь растирает шеи… И что? Они молчат? Или протесты их обратно забивают в глотки стрелою лука и копьем?