Читать «Неаристократическая аристократия» онлайн - страница 6

Чем представляется смерть новейшим художникам слова? Актом уничтожения, и только? Нет.

Поучительный комментарий к культу смерти, исповедуемому ими, дает, например, стихотворение г. Мережковского «Двойная бездна».

…Жизнь, как смерть, необычайна…Есть в мире здешнем мир иной;Есть ужас тот же, та же тайна —И в свете дня, как в тьме ночной.И смерть и жизнь – родные бездны.Они подобны и равны,Друг другу чужды и любезны,Одна в другой отражены.Одна другую углубляет,Как зеркало, а человекИх соединяет и разделяетСвоею волею навек.И зло и благо – тайна гробаИ тайна жизни – два пути —Ведут к единой цели обаИ все равно, куда идти.

Смерть, вопреки обычному воззрению, объявляется равноценной жизни, ставится, так сказать, на одну точку с последней. Между ними далее констатируется некоторая интимная и таинственная связь. Связь эта ближе определяется так:

Будь мудр, – иного нет исхода.Кто цель последнюю расторг,Тот знает, что в цепях – свободаИ что в мучении – восторг.Ты сам – свой бог, ты сам – свой ближний,О, будь же собственным Творцом,Будь бездной верхней, бездной нижней,Своим началом и концом.

В мучении – восторг; в смерти – жизнь. Смерть квалифицируется как источник жизни. Именно в качестве такого она и воспевается современными поэтами. Находите в смерти жизнь! – гласит та глубочайшая мистическая мудрость, жрецами которой они себя выставляют.

Госпожа Гиппиус описывает электрический снаряд согласно правилам названной мудрости:

Две нити вместе свиты,Концы обнажены.То «да» и «нет», – не слиты,Не слиты – сплетены.Их темное сплетеньеII тесно и мертво,Но ждет их воскресенье,И ждут они его.Концов концы коснутся —Другие «да» и «нет».II «да» и «нет» проснутся,Сплетенные, сольются,И смерть их будет – Свет.

Та же «мудрость» диктует Федору Сологубу следующее объяснение происхождения жизни:

Вся она, в гореньи трупа,мной замышлена была.Это я из бездны мрачнойвихри знойные воззвал,И себя цепями жизнидля чего-то оковал.И среди немых раздолий,Где дарил седой хаос,Это я своею волейЖизнь к сознанию вознес.

Понятно, что при столь высокой оценки смерти пребывание в гробу оказывается для «мудрецов» столь же привлекательным, как жизненные наслаждения. «Все равно – умереть или жить». Смерть – это то же «бытие» и вдобавок еще, употребляя выражение Ф. Сологуба, «несказанное». «Мудрецы» даже готовы зачастую предпочитать ее жизни.

Мечтатель, странный миру,Всегда для всех чужой,Царящему кумируНе служит он хвалой…Он тайной завесилСтрастей своих игру, —Порой у гроба веселИ мрачен на пиру…

(Федор Сологуб)

Все, так или иначе свидетельствующее об отсутствии жизни или о сокращении ее, служит «мудрецам» материалом для бесконечных песнопений. С пафосом восхваляются «бесплодные» пустыни и «бесплодные» моря, «вечно немые цветы», «молчание» далекого неба, тишина болот, тьма во всех видах, всевозможные руины, наконец, уродства живых организмов, страдания и болезни.