Читать «Несколько дней в осенней тундре» онлайн - страница 22

— Ну почему же, мы вахтами работаем — месяц здесь, месяц дома.

— А где твой дом?

— В Казани.

— В Казани?! Большой город. Так ты городская?

— Да, я родилась там, а что?

— Нет, просто я подумала, что ты из деревни или с какого-нибудь таежного кордона. Хотя, можно было конечно заподозрить что-то. У тебя очень неожиданные, для нашей

сельской местности, знания.

— Да, и что я такого неожиданного знаю?

— Музыку классическую знаешь хорошо, историю, поэтов цитируешь не из школьной хрестоматии.

— Вот так вот разведчики и сыпятся — засмеялась я. — А ты сама откуда? Беккерера цитируешь, его тоже в школе не проходят. На кого работаешь? — я приподнялась на локте, изобразив пальцами пистолет приставила его дуло к кончику ее носа — Штази? МИ5? ЦРУ? ЦСУ? Говори!!!

— Тутошние мы, тетенька, местные, нихт шлиссен, не стреляйте.

— Местные здесь только олени, колись, где твой дом!? — продолжала я допрос со зверской рожей.

— Я из Припяти.

Лицо Людмилы напряглось, и стало не до шуток.

— Ты была там во время взрыва?

— Даже на Первомайскую демонстрацию сходила…

Людмила повернулась на бок, и я поняла, что она не хочет, что бы я видела ее лицо. Я обняла ее сзади, прижав ее к себе как можно сильнее, поцеловала ее в шею за ухом, пристроила подбородок ей на макушку. Я читала про эту историю с демонстрацией. Несколько дней власти города, впрочем, не только города, пытались скрыть правду от всех подряд, сделать вид, как ни в чем ни бывало. АЭС рванула в конце двадцать шестого апреля, а первого мая в городе провели демонстрацию, и тысячи людей, главное масса детей, школьников, прошли мимо трибуны в центре города, выражая солидарность с линией партии и правительства, которых представляли отцы города. На горизонте сияло зарево ядерного пожара. Маленькая деталь, своих детей они, эти самые отцы, вывезли из города в первые часы аварии.

— Эй, на палубе, ну ты что загрустила? — позвала я ее.

— Мне дом до сих пор снится. Представляешь? У нас была большая солнечная квартира, очень светлая. Окна выходили во двор, а там деревья качели, детей полон двор, скамейки у подъездов с бессмертными бабушками. На балконе мама сажала удивительные вьюнки. Ты знаешь вьюнки?

— Знаю, — я прихватила губами мочку ее уха. Невинная забава, но сколько наслаждения. — У них цветы как маленькие граммофончики, розовые такие.

— Точно, граммофончики. Только эти были декоративные и большие. Еще они были белые у основания и постепенно от белого переходили к темно-синему цвету на концах соцветия. Они плелись вверх по шпалере, и когда зацветали, это было похоже на голубое пламя…

— Ты часто плачешь во сне? — спросила я осторожно.

— Часто? Не знаю. Мне мама часто снится, наш дом. Девчонки в отделе, ну, у кого родители уже умерли, иногда сны рассказывают, о том как им родители снятся, и все у них там так многозначительно, полно тайного смысла, намека на будущее. А мне снятся простые сны, бытовые. Рассказывать даже не о чем. Там, во сне, жизнь продолжается, как будто и не было аварии, переселения, болезни… Смерти не было… Только, когда во сне понимаешь, что это лишь сон, становится очень больно и кричишь тогда, кричишь до боли в горле, от которой и просыпаешься потом… А что? Почему ты спросила?